Артур Ландсбергер - Приключение доктора Хирна

– Скажите, где тут живет профессор Гарт? – спросил он шофера.

Тот оглянулся кругом и указал на дом, к которому была прибита дощечка с фамилией знаменитого врача.

– Спасибо! – сказал Хирн и исчез в воротах дома.

Когда автомобиль отъехал, он вышел и осторожно стал пробираться вдоль садовых решеток к своей вилле. Он открыл садовую калитку и осторожно пробрался по лужайке к парадной двери дома, которую он открыл своим ключом. На пороге он остановился как вкопанный, так как в прихожую доносились звуки музыки и громкого смеха. Он знал, что жена его была занята в театре до десяти часов вечера. Теперь было только девять. Что же означали этот шум и музыка?

Он тихонько прокрался вверх по лестнице и прошел по коридору к дверям зала, откуда доносился шум. Один взгляд убедил его, что вся челядь шумно праздновала его отъезд. В первое мгновение он хотел открыть дверь и войти в зал. Но затем он отдернул руку, готовую нажать дверную ручку.

«Один раз, – подумал он, – их можно простить, и я предпочитаю держать в своем доме веселую прислугу, чем такую, которая ходит с вытянутыми лицами. Пусть их веселье стоит мне даже самых дорогих вин из моего погреба! Кроме того, этот пир прекрасно подходит к моему плану».

Он решительно повернулся, поднялся по лестнице наверх и скрылся в своей спальне. Двери он тщательно закрыл за собой и открыл один из огромных стенных шкафов, в которых хранились его платье и белье. После недолгих поисков он вынул оттуда картонку, заглянул в нее и поставил на место. То же самое он проделал с другой, с третьей, пока наконец не нашел того, что искал. Надпись на крышке картонки красноречиво говорила о ее содержимом. Большими буквами на ней было написано: «Костюмы для маскарада». Хирн поспешно снял крышку и начал рыться в целом ворохе костюмов, валявшихся в большом беспорядке среди париков, фальшивых бород и шляп. Он вынул костюм апаша [1], выбрал подходящую бороду и кое-как уложил эти вещи в небольшую картонку. Все остальное он положил на место. Взяв картонку под мышку, он бесшумно прокрался мимо пировавшей челяди в свой кабинет.

У него уже не оставалось много времени на размышления. Хотя ключ от письменного стола был у него в кармане, он попробовал открыть один из верхних ящиков ножницами, служившими для разрезания бумаги. Так как это не удавалось ему, он должен был все-таки открыть стол ключом и начал перерывать бумаги, наполнявшие ящик до самого верху. Часть писем и разного рода документы он бросил на пол, другую часть рассыпал по письменному столу, а затем до тех пор ковырял ножницами и ножом для разрезания писем замок открытого ящика, пока не появились следы «насильственного взлома». Уже собираясь уходить, он вдруг остановился и на мгновение задумался, нахмурив лоб, плотно сжав губы. Он взвешивал слова, инстинктивно возникшие в его мыслях: «Следы преступника». Он невольно взглянул на свои руки, затем на пол, и ему показалось, что ясно видна тень, очерчивающая те места на паркете и на письменном столе, к которым прикасались его руки и ноги. Он провел по ним рукой, потом, так как следы не исчезали, он снял подушку с дивана и вытер ею пол. Это было безумие, но следы явно выделялись на прежних местах, как на фотографической пластинке, освещенной солнечными лучами.

– Смешно! – сказал он и провел рукой по глазам. – Симулируешь грабеж, чтобы проучить жалкого хвастунишку, и вдруг переживаешь все психологические симптомы начинающего преступника!

Хирн на мгновение испугался самого себя. Потом он покачал головой и засмеялся, но в тот же момент вздрогнул. Как? Что? Вон тот рыцарь в железных доспехах, который двадцать лет стоял неподвижно у стены, разве этот рыцарь не усмехнулся?

– Черт знает что такое! – холодная дрожь пробежала по его спине. Он хотел отвести глаза. Его тянуло обернуться и взглянуть на рыцаря у противоположной стены, который попал сюда так же, как и первый, из какого-нибудь старинного замка на Рейне. Но его шея, казалось, была парализована. Он не мог повернуть голову. У него было такое чувство, как будто к шее плотно прижали лезвие меча, он ощущал прикосновение холодной стали.

Он попробовал повернуть голову в другую сторону, и это ему наконец удалось, но движение вышло механическим, как у заводной куклы. Он чувствовал то, что делал, но его воля не принимала в этом никакого участия. Он снова повернул голову. Руки рыцаря свисали вниз, как всегда, его ноги, обутые в железо, стояли неподвижно. Что-то заставляло Хирна смотреть не отрываясь на эти ноги и руки. Наконец оцепенение покинуло его. Он почувствовал, как задвигались его собственные руки и ноги и вдруг очутились в доспехах рыцаря. Холодный металл туго сжимал его конечности. Рыцарь стоял неподвижно, смотрел на него и смеялся. Он поднял ногу и опустил ее на пол. Раздался стук, как будто тяжелый кусок свинца упал на паркет. Ясно отпечатался след железной ноги на паркете. Он поднял руку и сжал ее в кулак: железо заскрипело, когда согнулись пальцы. Он провел рукой по письменному столу. На полированном дереве появился широкий оттиск тяжелых пальцев.