Анна и Сергей Литвиновы: Рецепт идеальной мечты

Он все шел и шел на нее, стоявшую на месте, и расстояние между ними сократилось, пожалуй, уже до пяти метров.

И тут у блондинки в руке что-то блеснуло. Затем она подняла эту руку и направила на него. Он продолжал по инерции идти, и между ними осталось не более четырех шагов. В этот момент он сообразил, что блондинка держит в руке не что иное, как пистолет, черный и длинный.

Затем рука блондинки слегка дернулась, и в ту же самую секунду что-то легонько ударило его в грудь. "Что за странная манера, – подумал он, – расхаживать по улицам с игрушечным пистолетом. И обращать на себя внимание, стреляя пульками в прохожих".

Однако у него почему-то вдруг закружилась голова.

Он совсем не хотел этого, но был вынужден сесть – прямо на холодный асфальт. Он видел, как блондинка выскочила прямо на проезжую часть, к ней быстро подъехала белая машина, она открыла дверцу и исчезла внутри авто – все было проделано быстро, как в детективных фильмах про мафию. Машина резко взяла с места.

А он по-прежнему сидел на тротуаре. К нему никто не подошел. Все равнодушно и торопливо проходили мимо. Он попытался встать на ноги, но это ему почему-то не удалось. Странно, почему? Никакой боли он не чувствовал. Однако вот в середине груди что-то легонько жгло. Он, сидя, опустил глаза и увидел, что вся грудь его пальто отчего-то залита чем-то красным.

И этой красной жидкости почему-то становится все больше.

Он еще раз попытался встать, но ноги не слушались его. Наоборот, улица опять стала кружиться перед ним, а через секунду он почувствовал, как его голова, которой он почему-то тоже уже перестал владеть, ударилась об асфальт. Еще через секунду он потерял сознание.

И больше в сознание не приходил.

Приехавшей через пятнадцать минут "Скорой" оставалось только констатировать его смерть.

Винтовую лестницу, что вела в хранилище редких книг, в Историко-архивной библиотеке называли "поцелуйной". Узкая, витиеватая, с чугунными ступенями, она осталась от прошлого века. Сохранились и прихотливо-узорчатые перила, и массивные фонари пообочь.

На стене висела гравюра, тоже старинная: пышноусый гусар кокетничает с гризеткой.

Студентам-читателям – основным поцелуйщикам – ход сюда был заказан: директор распорядился повесить кодовый замок. А сотрудницы в библиотеке – дамы воспитанные, на лестницах амуры крутить не будут. Да и не с кем – мужчин в библиотеке всего трое: директор, Задейкин – начальник отдела редкой книги да сторож.

Директор – зануда, старичок-профессор. Задейкин – ученый червь. А от сторожа Максимыча вечно чесноком пахнет.

Надя Митрофанова поцелуйную лестницу терпеть не могла. И ступеньки скользкие, и тетка хранилищная, Нина Аркадьевна, – вредина страшная. Чуть опоздаешь сдать тома – разнос устраивает. Но что делать – каждый вечер приходилось сюда ходить. Правила в Историчке строгие: ровно в девять, после закрытия библиотеки, нужно отволочь в хранилище редкие книги (оставлять их в читальном зале до утра категорически воспрещалось). Издевательство какое-то: несешь тяжеленную стопку книг, да еще и извиваешься вместе с ней по крутым лестничным изгибам. Темно, скользко и страшно.

Один раз Надя таки оступилась, упала, пересчитала боками все ступеньки. Синяков понабивала и сломала каблук на новых туфлях – вся премия на ремонт ушла.

Разозлившись, Надя даже хотела пойти к директору и потребовать для хранилищной лестницы ковровой дорожки и яркого света – да сослуживицы уверили: директор, ревнитель старины, все равно откажется "опошлять раритет". А ей, Наде, из-за "раритета" каждый вечер мучиться. Полумрак, тишина, гусар на гравюре сверкает зубами, ступени скользят и стонут… Того и гляди. Ординатор появится.

В любой, даже в районной, читальне имеется свое собственное привидение. А уж в историко-архивной библиотеке (год основания – одна тысяча восемьсот пятьдесят пятый!) о штатном духе состряпали целую легенду и обязательно рассказывали ее новичкам и гостям.

Впрочем, часть легенды подтверждалась документально.

Надя сама читала полицейские отчеты в рукописном архиве.

Местное привидение называлось Ординатором.

Бедный студент-медик, влюбленный в богачку из позапрошлого века, все надеялся выучиться и выйти в люди. Дневал и ночевал здесь, в Историчке, мечтал об императорской стипендии… Но невеста устала от его обещаний стать модным доктором и пошла под венец с обеспеченным старикашкой. А безутешный ординатор взял и повесился – прямо тут, в библиотеке. Надя своими глазами читала об этой истории – и в "Московских ведомостях", и в полицейских архивах. Даже фотографию ординатора видела – молодой, красивый, бледный… Где именно, интересно, он повесился – вдруг на этой самой поцелуйной лестнице? А что, вполне может быть – вон, под потолком крюк висит…