Виктор Пронин - Королевский удар

– Зайцев? – переспросил Ксенофонтов, услышав в трубке озабоченный голос друга. – Рад тебя слышать, старик! Как поживаешь?

– Да поживаю, – вздохнул Зайцев, настроенный, видимо, не столь восторженно.

– Ты его уже задержал?

– Да нет, тебя дожидался…

Это хорошо, что он избежал твоих стальных объятий, это просто здорово! Ты не представляешь, какую радостную весть ты мне сообщил!

– Что же это тебя так обрадовало? – В голосе Зайцева явно прозвучала досада.

– Если бы ты его задержал без меня, то мог бы и ошибиться, а за это нынче не хвалят, не то что раньше. А кроме того, я не смог бы показать тебе свои выдающиеся способности по части человеческой психики. Ты не представляешь, старик, как много я думал о нашем посещении квартиры несчастного Мастихина! И, знаешь, могу кое-чем поделиться.

– Чем же ты можешь поделиться? – спросил Зайцев с усталым безразличием.

– Во-первых, пивом. В моем холодильнике стоят три бутылки пива. Тебя это потрясло, сознавайся?

– Это самая большая радость, которую ты мог мне сообщить, – искренне сказал Зайцев и посмотрел на часы – он уже мог покинуть свой кабинет.

– Нет, старик, ошибаешься. Главное – то, что я могу тебе рассказать о преступнике. Теперь из дюжины подозреваемых ты его узнаешь наверняка.

Честно говоря, я рассчитывал на твою помощь, но, когда ты так спешно умотал в свои командировки, я понял, что надеяться на тебя так же бесполезно, как…

– Не надо заканчивать! – вскричал Ксенофонтов. – Не надо, старик. А то тебе будет стыдно. Приходи, старик. Я жду. Мы с тобой побеседуем немного, а потом ты пойдешь задерживать преступника. Предупреди своих ребят, чтоб не уходили, они могут нам понадобиться через часок-другой. Вдруг он вооружен, вдруг он зол и беспощаден, обладает чудовищной силой… Мало ли. Не обижайся на меня за отлучку, у всех нас своя работа, я, между прочим, собрал прекрасный материал для очерка о передовике кооперативного производства. Представляешь, мужик решил в одиночку…

– Скоро буду. – И Зайцев положил трубку, поскольку в кабинет входил прокурор и вести безответственный разговор при начальстве он не мог.

Когда Зайцев вошел в квартиру Ксенофонтова, на столике уже стояла запотевшая бутылка пива, рядом сверкали мокрыми боками два тонких стакана, а сам хозяин стоял у зеркала и громадными, чуть ли не портновскими ножницами подравнивал усы.

– Красиво, красиво, – снисходительно сказал Зайцев, сбрасывая с себя пиджак и не глядя бросая его куда-то в сторону стула, на дверь, на крючок, а может, он попросту выронил его на пол, не в силах больше выносить жару. С галстуком он поступил так же – снял и запустил его в кота. Упав в кресло, Зайцев налил в стакан пива, залпом выпил и, застонав от наслаждения, откинулся на спинку.

– Как съездил? – спросил он, не раскрывая глаз.

Ничего, старик, съездил, ничего… Значит, так, слушай внимательно. – Ксенофонтов тоже налил себе пива, пригубил его, опустив усы в пену, помолчал, отдавая должное этому полузапретному, полузабытому зелью. – Когда будешь делать обыск у злодея, который Мастихина порешил, обрати внимание на бутылочку канцелярского клея. У него должен быть клей. Невысокого такого качества клей, неудобная бутылочка, пробка с дыркой, а в ней кисточка, неприятная кисточка с потеками застывшего силикатного клея. Таким клеем сейчас мало кто пользуется, уж больно он отвратительный. Кроме нашей редакции, я его нигде не встречал. А что касается пива, то взял я его… Нет, ты не поверишь! Поезд на три минуты, всего на три минуты остановился в Синельникове. Я выскочил вдохнуть свежего воздуха-, и тут стоит тетенька, а у ее ног ящик пива, представляешь?! И там, в ящике, осталось всего три бутылки. Я их тут же хвать – и бежать. Тетенька за мной! Я в вагон, она за мной! И только в своем купе смог с ней расплатиться. Понимаешь, вышел на перрон, а денег при мне ни копейки. Пришлось пойти на столь противозаконный акт. Как ты думаешь, меня могли привлечь?

– Силикатный, говоришь? – Зайцев недоверчиво уставился на Ксенофонтова. – Ты уверен, что клей не казеиновый, не столярный, не бустилат? Именно силикатный?

– Да. Я ведь и бутылочку описал. А пробка пластмассовая, полупрозрачная… Ну? Усек?

Если бы я тебя не знал, – медленно проговорил Зайцев, – если бы я тебя не знал достаточно хорошо… Я мог бы подумать… Я бы попросту заподозрил, что ты… Но поскольку…

– И все-таки ты не знаешь меня достаточно хорошо! – самоуверенно заявил Ксенофонтов. – Если я опишу преступника, если я расскажу о том, что он говорил на допросах…