Елена Сазанович - Смертоносная чаша [Все дурное ночи]

Я резко поднялся с места и столкнулся лицом к лицу с Порфирием. Хотел было закричать, но из моей груди вырвался лишь хрип:

– Вы ее использовали!.. Опять ваши методы!.. Вы ее… Она чуть не погибла!.. Как вы смеете!..

– Не надо, Ник, – услышал я позади себя слабый шепот девушки. – Не надо… Все не так…

Но я ее не слушал. Я с кулаками бросился к Порфирию. Мою руку перехватил Вано.

– Не делай глупостей, Ник. Ты вначале должен во всем разобраться.

Я обхватил голову руками. У меня было так мало сил для разбирательства! Сделав над собой усилие, я повернулся к Лядову.

– Ты… Но при чем тут ты?..

– А при всем! Мне уже плевать на собственную жизнь. Но запомни: в любом случае, ты – проигравший! Красавчик Ник с альпачиновской улыбочкой. Талант и любимец Фортуны. – Лядов неожиданно захохотал. Громко, неестественно. И мне показалось, что он на сцене. Впрочем, он всегда помнил, что он артист. Но что плохой артист – не всегда. – Нет, Ник! Ты ошибся. – Он потрогал свои запястья, на которые вот-вот должны были надеть наручники. – Это я – талант! И это я – любимчик Фортуны! Ты бы никогда не додумался до столь гениального плана. И ты бы никогда не смог так сыграть убийцу, как это сделал я! Игра на сцене – это полная чушь по сравнению с игрой в жизни. Нет, только игра в жизни может до конца проявить талант. И поэтому я выиграл, Ник. Я всегда тебя ненавидел! И я сделал все, чтобы ты в жизни проиграл, Ник! И ты проиграл! Пусть моя жизнь уже закончена, но я сделал все, чтобы твоя тоже полетела к черту! Слышишь?! Ко всем чертям!

Я криво усмехнулся, глядя в бесцветные глаза Лядова. Он сильно постарел за последнее время. И похорошел тоже. В его бесцветных глазах светилась почти мудрость. И все же… Все же я до конца не мог поверить, что этот маленький человек способен на такое безумие. Нет, Лядов не настолько умен. И его рукой, похоже, водил кто-то другой. Более хитрый. И более сумасшедший.

– Была еще женщина, Лядов, – глухо выдавил я, не отводя от его веснушчатого лица своего пристального взгляда. – Я знаю, была!

Он вздрогнул, и мне показалось, что на какой-то миг растерялся. Но тут же сумел взять себя в руки, несмотря на чудовищность своего положения. Он приблизился к Васе и, глядя прямо ей в лицо, сказал:

– Ник, а почему, как ты думаешь, я хотел задушить эту девушку? Почему? Как ты наивен, Ник! Неужели ты до сих пор не понял, что любил убийцу?! Милая, славная девушка с редким русским именем – Василиса. Василюта, как ласково я ее называл. Или просто – Нюта. Сама наивность и непорочность! Но в глубине души – сумасшедшая! Скрывающая свое безумие за маской глубоких чувств и жизненных трагедий.

– Перестань, Лядов! Прекрати! Ты лжешь, Лядов!

Я бросился к девушке, встав между нею и этим наглым артистом. Девушка побледнела и, видимо, потеряла сознание. Я расценил это как нервный шок.

Порфирий поспешно вызвал «скорую». Я не находил себе места, не зная, чем помочь.

– Это все нервы, Ник, – мрачно сказал Порфирий. – Это пройдет. Но врач не помешает.

Я чувствовал, что сам начинаю сходить с ума. Опять Вася… Девушка, которую я любил, с которой хотел связать свое будущее. Мой мир рушился, земля уходила из-под ног…

– Ты сейчас же скажешь все! Ты скажешь, что лжешь! Слышишь, Лядов! – прохрипел я.

Он спокойно покачал головой.

– Нет, я не просто скажу, Ник. Я сделаю официальное заявление. И подпишу его сейчас же. Я не собираюсь один умирать! Эта девушка связана со мной не только преступной деятельностью. Наша связь гораздо глубже. Гораздо, Ник! И мы тебя просто в очередной раз одурачили. Просто водили за нос! Вы записываете? – обратился он к следователю Порфирию. – Прекрасно! Мне тебя искренне жаль, Ник! Единственная ценность в твоей жизни – это твоя жена, ты никогда не умел ценить прекрасное, Ник. Кстати, о черных пышных волосах… Представь стриженую Василису в парике. Добавь аккуратненькую родинку на правой щеке. Плюс контактные цветные линзы – вот вместо сереньких невинных глазок появятся черные глаза роковой женщины…

После его слов, как по заказу, Порфирий извлек из комода, стоявшего в углу Васиной комнаты, черный длинный парик.

Лядов громко расхохотался.

– А ты считал, что привидения существуют? Ты смешон, Ник! Ты поверил в призрака, как и несчастный швейцар! Но все гораздо проще, мой милый друг. Все гораздо проще! Я заявляю, что Василиса Воронова и была убийцей Стаса Борщевского, Анны Никитиной, швейцара Варфоломеева. Про Толмачевского ничего конкретного сказать не могу. Он и с Божьей помощью мог отправиться на тот свет. Да, Воронова организовала преступную деятельность «КОСА» вместе с Толмачевским. Именно они и придумали, как легче всего подтолкнуть к смерти несчастных клиентов. Тех, у кого были ценные вещи, которые они завещали в пользу основателей клуба. Стас познакомил меня с Вороновой, и они пытались меня использовать. В этом я признаюсь. Впрочем, косвенно они использовали и Анну: Воронова умело гримировалась под нее ради своей безопасности. Стас об этом ничего не знал. Но однажды… Он увидел, как Воронова вместе с Толмачевским беседовала с очередным смертником. Тогда он пытался разыскать меня, чтобы узнать все досконально. Найти меня он пытался в клубе, поскольку я раньше там бывал. Он становился опасным для нас, и Воронова убила его во время спектакля. Потом, использовав отца Стаса, который относился к ней с большой симпатией, она выскользнула на свободу и убила Анну, находившуюся в квартире по соседству, у Толмачевского. Я не знаю, каким образом она оказалась теперь на свободе, но опять же она застрелила швейцара, который мог ее опознать. Вот и вся незатейливая история, господа. Да, Ник, не забывай, что и ты ловко попался на ее удочку и боролся за нее до конца, чем и помогал этой роковой скромнице.