Татьяна Устинова: Колодец забытых желаний

Ну что?.. Играем?.. Или скучно?

К сорока годам Олег Петрович понял совершенно отчетливо, что скука — это не отсутствие веселья, а полное отсутствие какого бы то ни было смысла.

Как там у нас со смыслом?.. Есть или нет? Кажется, вовсе никакого смысла ни в чем этом нету!

— Ужасно не люблю холод, — говорила между тем Виктория, — просто какой-то ужас, а не климат! Ну что нам стоило поселиться где-нибудь на Средиземноморье, а не здесь?

— Нам — это кому? — уточнил Олег Петрович.

— Ну, славянским племенам, кому же еще! — воскликнула хорошо образованная Виктория. — Почему именно здесь, где зима девять месяцев в году?

— Вы вполне можете переселиться на Средиземноморье, а племена покамест останутся на прежнем месте. Раз уж они все равно поселились именно здесь.

— Нет, ну у нас, конечно, есть дом в Ницце, но я же учусь! Хотя мама мне все время твердит, что такие морозы очень вредны для кожи. Она говорит, что от любых морозов можно преждевременно состариться. Она считает, что нужно перевестись в любой университет, в Париж или в Лондон. Или в Рим на худой конец, но мама считает, что там плохое образование.

— А вы что же?

— А я не хочу. Здесь друзья, папа, ну и вообще — интересно. А там скука такая!

— А как же преждевременная старость?

Виктория взглянула на него подозрительно, как давеча в антикварной лавке.

— Смеетесь?

Олег кивнул.

Он все не мог решить, как ему быть с романом. Хорошенькая, молоденькая, губки, глазки, щечки, каблучки — это все плюсы. Мама, папа, МГИМО, куча времени впустую — это минусы.

Хотя что он теряет?..

Она все что-то стрекотала про маму, по Ниццу, про климат, про институт, а он уже совсем не слушал, и время его поджимало — впереди еще впавший в трагический пафос Василий Дмитриевич и гораздо более важная встреча, которую он не мог отменить и на которую не мог опоздать.

Итак, нужно решаться. Ну?..

И он решился.

— А где ваша машина? — перебив ее на полуслове, спросил Олег Петрович.

Она пожала плечами. Она все время пожимала плечами, он заметил.

— А… меня привез папин водитель.

— И бросил здесь одну?! — изумился Олег Петрович. — Практически на произвол судьбы?! А вдруг вас похитят страшные лесные разбойники? Во главе со своей атаманшей?

Она чуть забеспокоилась, и это было видно.

— Какие же тут… лесные разбойники?

— Я вас подвезу.

— Спасибо, не нужно. Я поймаю машину.

Он не стал возражать. Он твердо знал, что, когда она увидит его автомобиль, моментально согласится на все, не только на то, чтобы он ее подвез!..

Как хорошо, что я это понимаю, вдруг подумал он с некоторой иронией в свой адрес.

Мой автомобиль производит на девушек гораздо более сильное и неизгладимое впечатление, чем я сам, и в этом нет ничего ужасного, это не хорошо и не плохо, это просто правила игры, а играть можно по любым правилам, самое главное — их знать!..

Олег помахал рукой официантке, чтобы принесла счет. Та сделала вид, что не заметила. Она вообще на них сердилась, особенно на Викторию — из-за ее шубы, каблучков, щечек и всего остального. Официантка была неопределенного возраста и замученная, поэтому на Викторию сердилась, а Олега презирала — такой взрослый, лысый дяденька, а туда же, за красотками ухлестывает!.. Нет бы дома сидеть и какую-нибудь работу работать! Развелось вас таких, которые в середине дня по кофейням шастают!..

Олег Петрович потащился за счетом самостоятельно, а барышня у него за спиной моментально прошмыгнула в дверцу, на которой была нарисована девочка в юбочке. Она хоть и светская львица, и по телевизору ее показывают, но по малолетству еще не знает, как сбегать в туалет так, чтобы остаться в глазах малознакомого мужчины трепетной ромашкой и нежной фиалкой.

Он заплатил, пристроил под куртку свою драгоценную икону, подхватил с вешалки шубку, пахнущую духами и хорошо выделанным мехом, посмотрел в окно на Гену и кивнул.

Гена думал, наверное, секунду, а потом тронул машину и аккуратненько причалил к крыльцу, так что задняя дверь оказалась прямо напротив расчищенных ступеней. Не зря они так много лет проработали вместе!..

Облачив Викторию в меха, Олег опять согнул руку кренделем, и опять она сделала вид, что не заметила, и, чуть опередив ее на ступенях и заранее наслаждаясь, он распахнул перед ней дверь своей машины.

Глаза у нее стали круглыми, и розовый, свеженапомаженный в туалете ротик открылся.

— Может, я вас все-таки подвезу? — осведомился Олег Петрович. — Идти пешком холодно, да и страшные лесные разбойники не дремлют! Во главе со своей атаманшей.