Татьяна Устинова - Колодец забытых желаний

— Чего надо-то, спрашиваю? — повысил голос дедок, и Федор с тоской подумал, что не избежать ему скандала — сейчас, когда выяснится, что билета у него нет и денег нет, и они станут тащить его из троллейбуса, дедок непременно вмешается и понесет что-нибудь про то, какая нынче пошла молодежь, и что сажать таких — не пересажать, и раньше бы нашли управу, а нынче все распустились!

И тут произошло непредвиденное.

Возле передней двери произошли скандал и потасовка.

Передняя контролерша выловила вожделенного «зайца», видимо, менее опытного, чем Федор Башилов, который знал, что самое главное — с ними не спорить, а держаться тише воды ниже травы и тогда, может быть, отпустят. «Заяц» пустился во все тяжкие, закатил глаза и начал верещать, и все пассажиры моментально обернулись и вытянули шеи — еще бы, такое развлечение!.. И дедок совершенно позабыл про Федора, приподнял с дерматинового сиденья худосочный зад и стал коршуном глядеть в ту сторону, где скандалили.

— Ни-и-на! Ни-ина! — на весь салон протяжно закричала передняя контролерша, и задняя двинулась ей на помощь, как ледокол к застрявшему во льдах «Челюскину»!

— Пропустите, молодой человек! — сказала она Федору и отстранила его с дороги рукой, а тут и троллейбус затормозил, и добрый-добрый женский голос из динамика объявил на весь салон остановку и призвал не забывать свои вещи.

Федор Башилов ринулся к задней двери, скатился со ступенек, и свобода приняла его с распростертыми объятиями!..

Он не доехал всего пару остановок — а в центре они короткие, и пешком недалеко, — и за билет не заплатил, и в скандал не ввязался. Красота!

Он дошел почти до цели и уже видел сверкающие шпили и башни здания, к которому шел, и тут у него в нагрудном кармане затрезвонил телефон.

Ему редко звонили, и он сам почти не звонил — все экономил — и очень удивился, когда телефон затрезвонил. Еще больше он удивился, когда увидел, что это Светка, с которой он вроде как поссорился недавно, а она была не из тех, что кидаются мириться первыми.

— Да? — осторожно спросил в трубку Федор Башилов. Может, она хочет сказать ему, что они расстаются навсегда?!

— Федя, — прорыдала Светка в трубе, — Феденька-а-а!

Он перепугался так сильно, что стал как вкопанный, содрал с головы шапку и зачем-то кинул ее на заплеванный снег.

— Что?! Что случилось?!

И еще ему почему-то показалось, что беда приключилась с матерью. Он бы этого не пережил.

— Феденька, отдай им все, что они просят! Отда-ай, Федя! Или они меня убыо-ут!

За ширмой сидел старик Василий Дмитриевич, уронив голову на руки. Он сидел совершенно неподвижно, и Олег Петрович облизнул вмиг пересохшие губы.

— Василий Дмитриевич! — позвал он и сделал осторожный шаг. — Вы слышите меня?

Пожалуй, зря он оставил Гену Березина в машине. Пожалуй, зря он все время выпендривался и ездил без охраны. Зря он вообще притащился сюда!..

— Василий Дмитриевич?!

Олег, никогда не любивший детективы, тем не менее точно знал, что именно в такой позе герой чаще всего и находит убитого. Сейчас он возьмет его за плечо, и тяжелое мертвое тело подастся, поползет со стула и обрушится на пол с ужасающим ненатуральным грохотом!..

— Все, все пропало! — пробормотало предполагаемое «мертвое тело». — Теперь уж точно все пропало!

Олег сильно выдохнул, постоял и взялся рукой за висок, в котором сильно и равномерно стучало.

Тело Василия Дмитриевича, пока еще вполне живое, зашевелилось на стуле и обратило к Олегу мученический лик.

— Великий бог! — возликовало тело, и лик преобразился, из мученического стал вполне человеческим. — Какое счастье, что вы приехали, Олег Петрович! Какое непередаваемое счастье, мой дорогой молодой друг!

Олег достал из кармана сигарету и закурил, не спрашивая разрешения.

— Так, — сказал он, стараясь не глядеть на старика, чтобы тот не обнаружил, как перепугался его «молодой друг». — Что такое случилось, Василий Дмитриевич?

— Голубчик! — простонал тот. — Дайте старику глоток коньяку! Один глоток, и я буду готов поведать вам все, что со мной стряслось! Только один глоток!

— Да где же я вам возьму коньяк?!

— Как где? Вон там, за дверкой, в шкапчике все приготовлено! Только налить и осушить, для успокоения стариковских нервов!

— В каком… шкапчике, Василий Дмитриевич?

— Во-он, в буфетике восемнадцатого века, то ли подлинная Анна Иоанновна, то ли подделка под нее, сердешную, я еще не разобрался. Бироновщина, бироновщина, дорогой мой, тогда мучила Россию!.. Ее все время мучило то одно, то другое… Там все и приготовлено.