Татьяна Устинова - Колодец забытых желаний

А потом Федор поступил в институт, и не просто в какой-нибудь, а в самый что ни на есть престижный, в Историко-архивный! Мать ходила к директору музея, и директор, кажется, хлопотал о том, чтобы Федора приняли, хотя он получил всего лишь одну четверку, по истории, и набрал вожделенный проходной балл! Впрочем, если бы не директор, может быть, и не приняли бы, и директора следовало «отблагодарить», но как благодарить — ни Федор, ни мать понятия не имели.

И тогда она позвонила отцу.

Федор ничего об этом не знал, слышал только, что она несколько раз звонила куда-то и говорила сначала специальным холодным голосом, а потом умоляющим, а потом плачущим. Федор не хотел слушать ее причитаний, нарочно не хотел, потому что в тот момент чувствовал себя победителем жизни, а плачущий голос матери с этим чувством никак не вязался.

Он победил. Он поступил. Поступил в такой престижный вуз, и теперь, конечно же, вся его жизнь изменится навсегда! Он будет хорошо учиться, он найдет достойную работу, сделает сумасшедшую карьеру, и все у него будет, как у тех самых людей из телевизора, которые не давали ему покоя.

Должно быть, отцу быстро надоели приставания матери, потому что в один прекрасный день он вдруг приехал.

Он не приезжал лет десять или даже больше, а тут вдруг приехал.

Федор был дома и открыл ему дверь — и ничего не понял. Отец почти не изменился, сын запомнил его именно таким — высоченным, широкоплечим, поджарым, с отросшими, очень темными волосами.

— Привет, — поздоровался отец, странно морщась. — Мать дома?

Федор кивнул.

— Дай пройти-то, — помолчав, сказал отец. — Мне, знаешь ли, некогда.

Федор сообразил, что стоит в дверях, и торопливо посторонился, пропуская отца. Тот вошел в узкую прихожую, остановился, взглянул на Федора и усмехнулся:

— Мать дома, я спрашиваю? Или ты немой?

— А… дома. Проходи…те.

— Ну, позови ее! — приказал отец.

Какой-то человек в кожаной куртке и с витым проводком за ухом остался на лестничной площадке и теперь заглядывал в квартиру. Лицо у него было точно такое же, как у отца, — насмешливое и брезгливое.

Федор кинулся в комнату, уронил на пол что-то сильно загрохотавшее и заорал очень громко:

— Мама!

— А?

— Мам, пойди сюда! К тебе… пришли!

— Кто?

— Мама!!

Она выскочила из кухни, увидела в прихожей отца и стала сдирать фартук — не слишком чистый, в неаппетитных пятнах. У Федора покраснели скулы и стало жарко загривку — от стыда.

— Привет, — сказал отец и велел Федору закрыть дверь на площадку.

Протискиваясь мимо него — тот стоял неподвижно, — Федор почувствовал, как отец пахнет — чем-то дорогим и очень свежим.

На площадке стоял второй, со шнуром за ухом.

Федор понятия не имел, кто это может быть.

— Вы… не зайдете? — спросил он вежливо и по лицу того понял, что спросил глупость. Он осторожно прикрыл дверь и ринулся в комнату, где происходило нечто невиданное.

— Я привез тебе денег, — заявил отец, не вынимая рук из карманов. — Только это первый и последний раз. Ты поняла?

Мать кивнула. Лицо у нее дрожало.

— И не звони мне больше, не приставай. Ты поняла?

Мать еще раз кивнула.

— Денег я больше не дам, а разговаривать нам с тобой не о чем. Согласна?

Мать кивнула снова.

Отец вынул из кармана длинный белый конверт, но матери не дал, а швырнул его на стол, так что конверт проехал по полированной поверхности и свалился на пол. Федор подхватил — конверт был плотный и довольно увесистый. Должно быть, там было немало. Федор осторожно положил его на стол.

— Значит, в институт поступил, — глядя только на мать, продолжал отец. — Ну, это неплохо, наверное. Отделение платное?

Мать отрицательно качнула головой.

— Ну, тогда это все мартышкин труд. — Он всем телом повернулся и взглянул на Федора. — Тебе не учиться, тебе работать давно пора. Ты же мужик здоровый!..

Федор сглотнул.

— А где же мне… работать? Без образования никуда не возьмут.

Отец снова перевел взгляд на мать.

— Узнаю, — сказал он весело, — узнаю старые песни о главном! Воспитала в своем духе, значит?

Мать насупилась. Пучок волос у нее на голове мелко затрясся.

— Значит, больше ко мне не приставай, ничего не дам, — заключил отец. — А ты бы поработал немного, парень! Глядишь, чего бы и заработал!

Он повернулся на каблуках, вышел в прихожую, и входная дверь громко захлопнулась за ним.

Федор вопросительно посмотрел на мать. Она закрыла лицо руками.

Он сейчас уедет, вдруг подумал Федор. Он уедет, и я больше не увижу его никогда. Он же велел ему не звонить! Сердце тяжело стукнуло и пустилось в галоп.