Игорь Заседа - Тайна дела № 963

Кэт всыпала пять или шесть полных ложек гранулированного кофе в термос, закрутила пробку и поставила сосуд на столик.

– Сахар найдете в верхнем отделении, – сообщила она.

– Я не услышал ясного ответа, – сказал я и сделал два шага ей навстречу.

Красотка спокойно направила пистолетик на меня и без угрозы произнесла:

– Мне разрешили стрелять, если вы станете угрожать.

– Еще чего не хватало – с бабой воевать! – вырвалось у меня.

Она неожиданно опустила пистолетик, и на ее лице явно проступила растерянность. Кэт смотрела на меня, и я видел, как противоречивые чувства борются в ней. Я подумал, что этих нескольких секунд мне вполне хватило бы, чтобы выбить оружие из ее рук. Но я остался торчать на месте, и потом, когда она улетучилась, еще и еще раз возвращался к этой минуте, но так и не нашел в себе ни капли раскаяния, что не воспользовался подвернувшимся случаем. А ведь он мог в корне изменить мое незавидное положение…

Кэт опомнилась и снова настороженно уставилась на меня. Пистолет, опавший было вниз, снова был направлен мне в грудь.

А мной овладевала ярость: зловредная память вынесла на поверхность картинку, забыть которую мне вряд ли когда удастся: и распаленное похотью, озверевшее лицо Келли, нависшее над Кэт, распростертой на кушетке, и ее фантастически красивое, да что там – прекрасное, совершеннейшее тело! – снова ослепили мой рассудок.

Кэт, кажется, догадалась, о чем я думаю, во всяком случае, она быстро повернулась, сдернула с двери плащ, и, не дав мне опомниться, выскочила из кухни. Дверь наглухо захлопнулась за ней, и я снова остался один.

Они заявились глухой ночью, разбудив меня. Трое – Питер Скарлборо, Келли и незнакомый, за все время не произнесший ни слова, рыжий парень лет 25 – 27, худой, как сушеная вобла. Роль его вскоре прояснилась: он достал из «дипломата» электробритву «филлипс», ножницы, расческу, одеколон в зеленом массивном флаконе, еще какие-то бутылочки и щипчики.

– Мы вас приведем в порядок, – сказал эдаким дружески-доброжелательным тоном Питер. – Нам придется совершить небольшое путешествие в Шотландию, и мне было бы неловко представлять вас публике в таком непрезентабельном виде. – Он сделал знак рыжему, а тот в свою очередь жестом пригласил меня в кресло у круглого стола в центре большей из двух комнат, где, кстати, стоял диван, где я спал.

Еще не совсем понимая, зачем понадобился этот маскарад, я послушно опустился на мягкое кожаное сидение. Рыжий, как заправский парикмахер, накинул белую салфетку, зажал концы сзади на шее специальной прищепкой и вздернул мой подбородок вверх. Несколько мгновений он изучал мое лицо, потом отнял руку и взялся за «филлипс». Щелкнула едва слышно кнопка, и негромкий звук электробритвы нарушил мертвую тишину комнаты.

Рыжий взялся за дело, а Питер устроился в глубоком кресле у выключенного телевизора.

За дни, проведенные в заточении, я основательно зарос, и доморощенному парикмахеру пришлось изрядно попотеть, выстригая густую щетину. Закончив, он протер лицо лосьоном, жестко промассировал, потом ножницами подстриг виски и затылок, нажал головку спрея в зеленом флаконе – одеколон был терпкий, такой запах мне всегда нравился. По-видимому, удовольствие расплылось по моему лицу, потому что Питер обронил из своего кресла:

– Ну вот, вы на все сто тысяч выглядите!

«О, да ты, оказывается, не англичанин! – догадался я. – Американец! Только янки говорят так, оценивая человека, только янки!»

Это открытие, честно говоря, застало меня врасплох. Оно вчистую ломало предварительные выводы и значительно усложняло мое положение. Одно дело – жители туманного Альбиона, в чем-то патриархального в своих нравах и привычках, и совсем иное – уроженцы Американского континента с их славой законодателей преступного мира. Это выглядело слишком серьезно, чтобы не прочувствовать опасность, нависшую надо мной. Что там темнить: эти несколько дней, хоть и преподнесли множество неприятных сюрпризов, тем не менее не лишили меня внутреннего «стержня», какой-то непонятно чем питающейся уверенности, что ничего, в конце концов, плохого со мной не случится и в один прекрасный день я вновь, живой и невредимый, окажусь на свободе и опишу свои приключения. Ясное дело, до чертиков хотелось бы рассчитаться с Келли, но это задача второстепенная, так сказать, личного плана…

Я вдруг вспомнил, как однажды, охотясь на акул со своим приятелем – мексиканским журналистом Хоакином Веласкесом (он был инициатором этого приключения) у затерянного в сине-зеленых просторах Тихого океана кораллового островка, обнаружил многометровую красотку, танком надвигавшуюся на меня, и враз забыл о своем подводном ружьишке с метровым стальным гарпуном. Внезапная мысль буквально ослепила меня, подавив другие мысли и чувства. Я услышал чужой голос, который заорал как сумасшедший: «Да ведь она не знает, что я – советский человек?!»