Всеволод Данилов - Банк

Следовало, впрочем, отдать должное энергии Покровского. С его утверждением в должности резко активизировались переговоры с западными компаниями об инвестиционных кредитах, началась подготовка к новой эмиссии для реализации акций в Америке. Диковинное словечко «американские депозитарные расписки» становилось обиходным.

Правда, Керзон на все замечания о том, что банк при Покровском готовится рвануться вперед, отвечал коротко: «Ну да. Как корабль, который в бурю выставляет все паруса». Впрочем, Керзон и при Папе был неизменным скептиком. К тому же следовало сделать скидку на уязвленное самолюбие проигравшего фаворита.

В половине второго в кабинет Забелина ворвался взволнованный Дерясин.

– Нам перекрыли кредитование, – с порога огорошил он.

– Остынь. Кто?

– Только что на кредитном комитете мне отказали в выдаче очередного миллионного транша. Баландин потребовал отчитаться за предыдущие расходы.

– Отчитаться? Но с чего бы у него неясности?

– Не ко мне вопрос, Алексей Павлович. Вы, говорит, аукцион проиграли. Стало быть, цели – семидесяти пяти процентов уже не достигнете. Нечего больше деньги тратить. У нас, мол, ресурсы ограничены. Да чего там ограничены?! Вы гляньте только, кому дают. Вот – у Инги выклянчил.

И он бросил через стол ксерокопию протокола закончившегося заседания кредитного комитета.

– Сноровисто. – Забелин пробежал глазами по списку. И прервался, не веря глазам.

Он даже посмотрел вопрошающе на Дерясина, который быстро подтверждающе закивал: «Он самый, не сомневайтесь. Нам, стало быть, отказывают, а другой рукой противников наших подкрепляют. И цифра тютелька в тютельку».

Забелин еще раз вчитался. Ошибки не было – «Кредитовать ЗАО „ФДН консалтинг групп“ в размере 6 миллионов 500 тысяч рублей – под пополнение оборотных средств».

– Стало быть, акции оборонного института – это теперь оборотные средства. А пятьсот для кого?

Дерясин лишь понимающе усмехнулся. Забелин схватился за телефон.

– Послушай, Чугунов, – без предисловия, в манере самого руководителя аппарата, произнес он. – Ты знаешь, что нам отказали в кредитовании на скупку акций?

– Да, но ничего не могу сделать. Все решения Баландин согласует с Покровским, а тот поставлен Папой, – сомнения рокового дня миновали, и теперь во вновь утвердившемся мире с ясными ориентирами Чугунов сделался прежним.

– Но речь идет как раз о приоритетном проекте, который Второв лично инициировал. Что ты отмалчиваешься?

– Папе доложили о результатах аукциона, – неохотно признался Чугунов.

– А ему доложили, что аукцион – это еще не конец света? Что задача наша объемней – взять институт под контроль. Что он сказал?

– Повторить дословно?

– Не стоит. – Забелин бросил трубку и поднял вновь. – Какой у Баландина? Не помнишь?

– Так бесполезняк. Нет его. С Яной нашей укатил.

Он присмотрелся к ошарашенному шефу:

– Что? Впрямь ничего не знаете? Ну, вы чисто голубь. Про то, что она вам на хвост сесть пыталась, это не тайна. Потом увидела, что у вас не забалуешь. Вот и… А тут как раз Баландин на нее глаз и положил.

– А ей-то зачем? Лет тридцать меж ними?

– Да дура же она, Алексей Палыч. – Для Дерясина это была аксиома, доказательств, как известно, не требующая. – Ей всегда хотелось много и сразу. Он, видно, наобещал с три короба. Теперь ходит треплет по банку, что вот-вот машину себе купит. Тоже хрустальная мечта у человека. Чтобы вынь да положь – машина, квартира, счет в банке. Ну пустота!

– Где она, кстати? Вроде в университет отпрашивалась.

– Ну да, как же, университет. – Дерясин сверился с часами. – Школа жизни. Он ее в это время всегда на хату возит.

– Ты-то откуда?.. – усомнился было Забелин. Потом сообразил: – Ах да, от Инги.

– Юрку вот жалко, – напомнил Дерясин.

– Да, неудачно влюбился парень. – Забелин напрягся, томительно восстанавливая день аукциона. Что-то было совсем рядом. Еще чуть-чуть…

– Да что втюрился? Полдела, – в полном расстройстве произнес Дерясин. – Жениться на ней собрался. И женится ведь, дурачок. Она ему неделю назад пообещала. И не расскажешь. Ну как тут скажешь? Да и не в себе он. А последние дни и вовсе…

– Иди, Андрей, – вскочил Забелин. – И Подлесного ко мне. Живо!

Дерясин поднялся, дивясь внезапной перемене в начальнике.

– Иди, иди. А кредитование будет. Много не обещаю, а миллион будет.

– Так…

– Живо.

В возбуждении заходил он по кабинету. Все, что мучило его с того непонятного аукционного дня, разом срослось. Загадка разрешилась. И это было важно, но и горько.