Иэн Рэнкин - Не на жизнь, а на смерть

Он на цыпочках прокрался к дверям, а затем быстро прошел к выходу. Ему вдруг показалось, что все эти прекрасные вазы и статуи стали выглядеть ужасно нелепо. Зачем нужно было помещать их под стекло, чтобы тысячи зевак таращились на них, проходя мимо? Не лучше ли смотреть вперед, позабыв о древних временах? Не лучше ли последовать совету Лэма? В Лондоне слишком много призраков. Слишком много. Даже репортер Джим Стивенс где-то здесь, рядом. Ребус бегом пересек музейный двор, остановившись только у ворот. Охранники уставились на него, бросая подозрительные взгляды на пакет с книгами. Это просто книги, хотел сказать он, сознавая, что на самом деле в книге можно спрятать все что угодно. Все что угодно. Он убедился в этом на собственном горьком опыте.

Если на душе скребут кошки, ни в коем случае не сиди на месте. Ребус замахал рукой и буквально с первой попытки поймал такси. Он никак не мог вспомнить название нужной улицы, но это не имело значения.

– Ковент-Гарден, – сказал он водителю. И пока водитель делал резкий разворот там, где, по мнению Ребуса, это было запрещено, он засовывал руку в пакет, чтобы достать оттуда первый приз.

Он бродил по Ковент-Гардену около двадцати минут, с удовольствием глазея на фокусников, выступавших под открытым небом, и пожирателя огня, прежде чем отправиться на поиски Лизиной квартиры. Это оказалось не так уж и сложно; он и сам удивился, с какой быстротой ему удалось найти магазинчик, где продавались воздушные змеи, а затем другой магазинчик, в витрине которого не было ничего, кроме чайников. Он повернул налево, затем направо, затем еще раз направо и оказался на искомой улице, прямо перед обувной лавкой, в которой кипела жизнь. Покупатели, равно как и продавцы, были очень молоды, по виду явно подростки. Откуда-то доносилась джазовая музыка. Кто-то играл на саксофоне. Магнитофон, подумал Ребус, или какой-нибудь уличный музыкант. Он поднял глаза на окно Лизиной квартиры, завешанное ярко-желтыми жалюзи. Интересно, сколько ей на самом деле лет? Трудно сказать.

И только тогда он решился подойти к двери и нажать на кнопку домофона. В селекторе раздалось какое-то невнятное потрескивание и шорох шагов.

– Да?

– Это я, Джон.

– Что? Я вас не слышу! Говорите громче!

– Это я, Джон! – прокричал он, смущенно озираясь вокруг. Но похоже, всем было наплевать. Прохожие таращились на витрину магазина, уплетая какие-то странные на вид сладости, похожие на овощи.

– Джон? – словно она уже успела позабыть о нем. Потом: – Ах, Джон… – Зуммер разразился мерным жужжанием. – Дверь открыта. Поднимайся.

Дверь в ее квартиру тоже была открыта, и он закрыл ее за собой. Лиза прибиралась в своей студии, как она ее называла. В Эдинбурге ее никогда бы так не назвали. Ее назвали бы спаленкой. Но скорее всего, здесь, в Ковент-Гардене, отсутствует такое понятие, как спаленка.

– Я пытался с тобой связаться, – сказал он.

– Я тоже.

– Да?

Она повернулась к нему, уловив насмешливый оттенок в его голосе:

– Они что, ничего тебе не сказали? Я оставила штук пять сообщений этому… как его… Лань?

– Лэм.

– Точно.

Ребус возненавидел Лэма с новой силой.

– Час назад я позвонила, и мне сказали, что ты вернулся домой, в Шотландию, – продолжала она, – я была слегка ошарашена. Решила, что ты уехал, даже не попрощавшись.

Вот ублюдки, подумал Ребус. Они и впрямь его ненавидят, разве не так? Наш человек с северной окраины.

Лиза сложила в аккуратную стопочку газеты, сваленные на полу и на кровати, расправила одеяло и покрывало на диване. Слегка запыхавшись, она встала прямо перед ним. Он обнял ее и притянул к себе.

– Привет, – пробормотал он, целуя ее.

– Привет, – проговорила она, отвечая на поцелуй.

Выскользнув из его объятий, она прошла в нишу, которая служила ей кухней. Зашумела вода, наполняя чайник.

– Ты, конечно, уже видел газеты? – крикнула она.

– Да.

Ее голова высунулась из ниши.

– Представляешь, подруга мне звонит, чтобы сообщить эту потрясающую новость. Просто не верится! Моя фотография на первой полосе!

– Вот ты и прославилась.

– А по-моему, это просто позор – «полицейский-психолог»! Ничего себе! Могли бы хоть узнать сначала. В одной газете меня даже назвали Лиз Фразьер! – Она воткнула вилку в розетку, включила чайник и вернулась в комнату.

Ребус сидел на ручке кресла.

– Ну, как продвигается расследование? – спросила она.

– Появилось несколько очень интересных наметок.