Иэн Рэнкин: Не на жизнь, а на смерть

К тому времени, как он добрался до двухэтажного дома Чамберса в Айлингтоне, там уже было полно полицейских, судмедэкспертов, фотографов, сопровождаемых, как это всегда бывает, свитой ассистентов. Ждавшим снаружи репортерам не терпелось услышать заявление; некоторые узнали Ребуса по той импровизированной пресс-конференции у дома на Копперплейт-стрит. Но Ребус, растолкав их, направился прямо к логову Оборотня.

– Джон, как ты? – встретил его вопросом Джордж Флайт. Он был явно выбит из колеи происшедшими событиями.

Ребус улыбнулся:

– Нормально, Джордж. Что вы нашли?

Они стояли в холле. Флайт кивнул в сторону одной из комнат.

– Ты не поверишь, – сказал он, – я сам до сих пор не могу поверить. – От него слегка попахивало виски. Не иначе как он уже начал праздновать.

Ребус вошел в комнату. Там суетились судмедэксперты и фотографы. Какой-то высоченный тип поднялся из-за дивана и посмотрел на Ребуса. Это был Филип Казнс. Он улыбнулся и приветственно кивнул. Рядом с ним стояла Изабель Пенни со своим неизменным альбомом в руках. Но Ребус заметил, что она не рисует; на ее лице не было и тени оживления. Оказывается, ее тоже можно вывести из состояния равновесия.

Зрелище и вправду было чудовищное. Хуже всего был запах. Отвратительный запах и мерное жужжание мух. На одной стене висели картины – очень грубые, безвкусные работы (даже по мнению Ребуса, который не очень в этом разбирался). Они были изодраны в клочки, разбросанные по всему полу. А противоположную стену сплошь покрывали граффити, словно какую-нибудь многоэтажку в Черчилл-Эстейт. Бессмысленный набор фраз: К ЧЕРТУ ИСКУССТВО, ДА ЗДРАВСТВУЮТ БЕДНЫЕ, СМЕРТЬ СВИНЬЯМ. Бред сумасшедшего.

За диваном было обнаружено два тела, третье лежало под столом. Казалось, Чамберс предпринял вялую попытку не столько спрятать их, сколько убрать с глаз долой. Ковер и стены были забрызганы кровью; Ребус определил по запаху, что одно из трех тел пролежало здесь не меньше недели. Сейчас, когда уже все кончено, с этим проще смириться. Но не так-то просто ответить на вопрос: почему? Этот вопрос не давал покоя Флайту.

– Я никак не могу понять его мотив, Джон. Ведь у Чамберса было все. Что ему, черт возьми, понадобилось?… Почему он просто не…

Они стояли в гостиной. Гостиная была чиста и безупречна, как, впрочем, и остальная часть дома. Только та жуткая комната, тот потайной уголок. Если не считать его, дом ничем не отличался от любого другого дома преуспевающего юриста, корпящего за столом над своими книгами, бумагами, компьютерными файлами.

Но Ребуса, честно признаться, мотивы Чамберса по-настоящему не беспокоили. Все равно им никогда не понять, почему он это делал. Он пожал плечами.

– Погоди, пока напечатают его биографию, Джордж, – сказал он, – может, тогда ты найдешь ответ.

Или спроси психолога, добавил он про себя. Он не сомневался в том, что у психологов появятся сотни теорий.

Но Флайт недоверчиво качал головой, потирая лоб, щеки и шею. Он все еще не мог смириться с тем, что все кончено. Ребус дотронулся до его руки. Их глаза встретились. Ребус медленно кивнул и подмигнул ему:

– Жаль, что тебя не было в том «ягуаре», Джордж. Это было потрясающе!

Флайт заставил себя улыбнуться.

– Расскажи это судье, – сказал он. – Расскажи это судье.

В тот вечер Ребус ужинал в доме Джорджа Флайта. Ужин приготовила его жена, Марион. В конце концов осуществилась их мечта поужинать вместе, хотя повод был достаточно мрачный. Некоторое оживление в атмосферу внесло только интервью с каким-то историком-искусствоведом в вечерних новостях. Он говорил об ущербе, причиненном Испанскому залу Национальной галереи:

– Такой громадный ущерб… акт бессмысленного вандализма… бесценные работы… непоправимый вред… тысячи фунтов… наследие.

– Та-та-та, – презрительно передразнил Флайт. – Надеюсь, половину картин можно залатать. Что он несет? Хренота какая-то.

– Джордж!

– Прости, Марион, – примирительно ответил Флайт. Он бросил украдкой взгляд в сторону Ребуса, и тот подмигнул ему.

Позже, когда она отправилась спать, мужчины сели рядом, чтобы выпить по последнему стаканчику бренди.

– Я решил подать в отставку, – сказал Флайт. – Марион мне прямо плешь проела. Да и здоровье уже не то, что раньше.

– Ты ведь это несерьезно, верно?

Но Флайт покачал головой:

– Нет, ничего подобного. Есть одно охранное агентство, мне предложили там место. Платят больше, рабочий день с девяти до пяти. Ну, ты сам знаешь.