Катя Чудакова - Белоснежка и семь клонов

– Как интересно вы рассказываете! Так и сидела бы, и слушала…

– А ты заходи ко мне в дом! Соседи ведь, все-таки. К тому же ты знакомая сына и невестки! Так что – милости прошу. Да, и не стесняйся, если с мальчонкой посидеть надо будет – я с удовольствием!

– Спасибо! – смущаясь и краснея сказала Ирина. – Может, вам помочь все-таки с огородом? Вы не думайте, я умею! У меня в Джамбуле был свой огородик…

– В Джамбуле? Так ты что, не местная?

– Да, я в Томске недавно живу…

– И одна с ребенком? Ай-ай-ай! – покачала головой Мария Петровна. – А родня у тебя есть?

– В Томске у меня тетя. А отец в Джамбуле…

– Вижу, мальчишку одна воспитываешь. Не буду спрашивать, почему. А мать?

– Мама умерла восемь лет назад. У отца другая жена.

Мария Петровна обняла Ирину за плечи:

– Бедная, бедная девочка… ты ведь сама еще ребенок… Сколько тебе?

– Двадцать один скоро будет…

– Я была почти такой же, когда началась война… – задумчиво сказала Мария Петровна. – Тяжело одной, среди чужих людей, я знаю по себе. Я ведь Димочку тоже одна воспитывала, так что ведомо мне, что по чем. Так что можешь не храбриться предо мной, пожалуйся, облегчи душу. Легче станет, вот увидишь. Это ведь очень тяжело – держать все в себе. Да и для здоровья вредно. Очень важно иметь рядом человека, которому можно поплакаться. Тетка-то у тебя хорошая, жалеет тебя, помогает?

– Да, я тетю Таню очень люблю, она и с Тимурчиком возится с удовольствием, помогает мне. Это мамина сестра. Она на маму очень похожа. Но у нее двое своих детей, мне неудобно ее беспокоить, да еще и муж ее, дядя Володя, пьет сильно.

– Бедные, бедные наши женщины, сколько приходится им выносить на своих плечах! И тянут, не бросают своих мужей-алкоголиков, деток беспутных до пенсии кормят.

– Вы, наверное, на своего сына не нарадуетесь…

– Конечно, это моя гордость, моя жизнь. Но такая доля, видать, у матерей – как ни больно, но когда-то наступает время, когда приходится рвать по живому. Ты вложила в него все самое лучшее, воспитала, дала образование – а пользуется всем этим другая женщина. Ты с годами поймешь, что такое материнская ревность. Ты ведь когда-нибудь тоже будешь свекровью. Поэтому не хорони себя заживо даже под благородным девизом «посвятить жизнь ребенку»…

– Но ведь вы…

– Я поэтому тебе и говорю, что сама знаю, как это нелегко, быть одной. Но… у меня совсем другой случай. Скажи, ты любишь или любила отца своего мальчика?

Ирина не понимала, как это с совершенно незнакомой всего час назад женщиной она сидит вот так запросто на скамеечке и делится самым сокровенным. Никогда раньше с ней такого не бывало. Даже с любимой тетей Таней они не касались столь деликатных тем. А тут вдруг какая-то соседка с тяпкой, которой ужасно хочется излить свою обиду, свою боль, как самому близкому и дорогому человеку. Может, в ней действительно что-то колдовское, цыганское, которое привораживает к себе?

Ирина и не заметила, как Тимурчик, тихо примостившись у нее на коленках, заснул, тихо посапывая ей в плечо. Но домой ей идти не хотелось – так хорошо и уютно с этой доброй женщиной, так хотелось и дальше слушать ее мягкий голос, делиться своими проблемами.

– Когда замуж выходила, думала, что люблю. Я ведь не знала еще, что это такое – любить. А потом все быстро прошло, как ветром сдуло. Остался вот только Тимурчик…

– Раз ветром сдуло, то любви и не было… – вздохнула Мария Петровна. – Ты еще молодая, встретишь свою любовь. А когда встретишь – главное не потеряй ее. Потому что второго шанса судьба не дает… Смотри, мальчик-то уснул, – переключилась она на другую тему. – Это хорошо, когда ребенок днем спит, говорят, значит у него психика уравновешенная. Вот внучка моя, Оленька, она, правда, постарше немного твоего сынишки, но не спит днем ни за что! И такая шустрая, только успевай ее ловить, пока шкоду какую не сделала! Пойду я уж, наверное, домой. С полевыми работами на сегодня достаточно. А то, может, и ты зайдешь чайку со мной попить?

– Спасибо, обязательно зайду. Только не сейчас. Мне еще к завтрашнему дню надо курсовую доделать.

– Вот видишь, никому уже не нужно это несчастное письмо! – сказала Вика Кабанова после телефонного разговора с Ириной Коноваловой. – Давай, радистка Кэт, открывай конверт, посмотрим, что там за шифровки от Юстаса Алексу!

Алина взяла с полки ножницы и аккуратно обрезала край конверта.

– Смотри, тут какие-то бланки анализов и коротенькая записка.