Дарья Кожевникова - Ангелы далеко

Шагая с ним вместе к дому по темному и пустынному парку, Инна не испытывала ни малейшего страха и доверчиво прижималась к мужчине. Но вместе с тем у нее не шло из головы, как бережно и вместе с тем беспощадно, не оставляя ни малейшего шанса высвободиться, держал ее Вадим совсем недавно, когда вдруг схватил и тащил к кустам. И еще потом он сказал такую фразу: «Увидел, как вы с бабками расстались». Значит, перед тем как напасть, следовал за ней какое-то время. Наблюдал. Причем так, что Инна, даже с обостренными в тот момент чувствами, совершенно ничего не заметила, не услышала, не почувствовала до самой последней секунды…

Эти же мысли не оставляли девушку и в последующие дни. Прокрадывались время от времени в ее радостно озаренную душу — и Инне начинало казаться, будто сквозь теплое ощущение счастья на нее вдруг веет ледяным холодом.

Да, Инна была счастлива. Настолько, насколько это было возможно при данных обстоятельствах. Когда просыпаешься в объятиях любимого и, не тая своих чувств, смотришь ему в лицо, читая в нем ответные чувства, словно в собственном отражении, разве это не счастье? Но все же… на задворках ее сознания упорно не желала угасать загнанная туда мысль о том, что горячо, почти до безумия любимый мужчина может оказаться убийцей. Вот ведь как странны свойства человеческой души: можно кого-то и беззаветно любить, и бояться одновременно. А Инна боялась. Подсознательно, сама себя за это кляня. Хотя боялась не столько самого Вадима, сколько того, что тот еще может совершить, если в самом деле окажется тем, кем считает его участковый Зорин: убийцей, способным уничтожить еще чью-то жизнь, попутно разрушив в прах ее, Иннино, счастье.

Теперь, узнав Ларичева ближе, она вынуждена была признать, что в представлении Валерия о нем гораздо больше правды, чем ей когда-то казалось. Нет, Вадим не был матерым волчарой, как утверждал Валерка. Просто сейчас, когда между нею и Вадимом не осталось никаких барьеров, когда он полностью открылся ей, Инна поняла, что за его внешней сдержанностью скрывается натура горячая, страстная. Такой человек вполне способен на неожиданные, неординарные поступки. И Инна нередко спрашивала себя: а на какие же именно? И до какой степени она знает Вадима теперь?

Девушка вся извелась от этих мыслей. Взяла в библиотеке справочники по психологии и медицинской психиатрии, надеясь, что найдет в них подтверждение своих мыслей о том, что Вадим — заботливый, искренний, любящий, каким она его видит, не может оказаться способным на те убийства, что происходят в округе. Но буквально на первых страницах первой же книги прочитала о том, что известный маньяк Чикатило был любящим и заботливым семьянином. В сердцах Инна отбросила от себя справочники. И приняла единственное показавшееся ей верным решение: во что бы то ни стало найти, как и обещала Валерке, проклятого убийцу, отнявшего у нее покой. Значит, она должна отныне внимательно слушать, следить, наблюдать. И доказать всему свету, в том числе и себе, что местный маньяк — не ее горячо любимый Вадим.

Но принять решение было гораздо проще, чем осуществить его. По роду своей деятельности Инна могла беспрепятственно войти практически в любой дом, даже без приглашения. Но что делать дальше? Обратиться к женской половине каждой семьи с вопросом: «А не является ли ваш муж (сын, брат, отец) «резиновым душителем», давно разыскиваемым в поселке?» Инне самой стало смешно от этой мысли. А ничего более подходящего на ум пока не приходило.

Единственное, чем она стала методично заниматься, — это штудировать амбулаторные карты всех своих, и в том числе деревенских, пациентов, выискивая в записях, не было ли в их прошлом каких-либо психических отклонений от нормы. А заодно и спрашивая себя: на что, по ее собственному мнению, может оказаться способен человек?

Таких, как Коля и Степан, фельдшер сразу вычеркнула из своего списка подозреваемых, помня нарисованный Валерием психологический портрет преступника. Слишком откровенных скандалистов — тоже. И в результате имен осталось не так уж и много. Но список этих людей был похож на уменьшенную фотографию какой-либо галактики: вот вроде она вся перед тобой, а сколько тайн в ней скрывается, что даже представить себе невозможно!

Каждый раз, приходя к себе на ФАП (и каждый раз помимо воли вспоминая теперь при этом бабу Клаву), Инна смотрела в свой список, надеясь на какое-то озарение свыше. Мысленно перебирала тех, кто был в нем указан.