Владимир Соловьев - Похищение Данаи

Компашка подобралась сугубо мужская, что и понятно: нет равенства между полами, женщина в Грузии — гетера либо богиня. Но гетеры нынче дороги, а богиня у меня только одна — вот именно! Тосты были длинны, как и прежде; если по Чехову краткость — сестра таланта, то для грузин, наоборот, — знак бездарности и непрофессионализма. В Кахетии однажды наблюдал, как соревнуются тамады: сидят друг против друга, как приклеенные, а хозяин только и делает, что бегает в марани (по-нашему — винный погребок), где сбивает глину и вскрывает чури и квеври, врытые в землю кувшины с вином, и ставит на стол новые графины и бутыли. Не просто соревнование в празднословии — они достигли в красноречии таких высот, на которых иерархии уже не существует. Не кто кого переговорит, а кто кого пересидит, перепьет, не опьянеет и не побежит отлить. Бывали случаи, когда азарт и гордость побеждали природу и тамада умирал от разрыва мочевого пузыря. Проиграть на родине Сталина — все равно что умереть. А что значит проигрыш для меня?

Традиционный тост за мертвых — надо пить до дна. Есть здесь нехитрая притча про двух мертвецов, старика и молодого: несколько лет подряд они пьют из одного кувшина, пока вдруг не обнаруживают, что вино в нем иссякло. Молодой удивляется, а старик объясняет: «Перестали за нас пить — забыли…»

Я выпил за обоих мертвецов, осушив бокал до дна.

Первым, кого увидел в Пулково после того, как на таможне основательно потрясли мой забитый старинным грузинским оружием чемодан, а меня подвергли личному досмотру (включая анальное отверстие, где я прятал «Данаю», 185 на 203), — Бориса Павловича. Ну, деятель! Не ему ли я обязан неожиданным вниманием со стороны пограничников? Спохватились.

— А мы уж боялись — не вернетесь, — сказал он.

— Мир не без сюрпризов, — сказал я, вспомнив про лазистанскую деревушку по обе стороны грузинско-турецкой границы.

— Улетели, не предупредив. Удивленно глянул на него:

— Не обязан. Ни как российский, ни тем более как американский гражданин. А вы как здесь оказались? — спросил я, шаря взглядом в толпе встречающих.

— Переигрываете, — отрезал Борис Павлович.

— Это вы переигрываете, — огрызнулся я. — Что вам от меня надо?

— По крайней мере — помощи. А пока что я — вам. — И взялся с другого боку за мой чемодан. Лавируя в толпе, мы направлялись к выходу. С другой стороны, почему не использовать архиврага в качестве бесплатного носильщика?

— Нет худа без добра, — сказал я вслух, не пускаясь в объяснения. И добавил, не обнаружив Никиту среди встречающих: — Мне надо позвонить.

— Дать вам телефон морга? — спросил Борис Павлович.

— Это у вас юмор такой?

— Какой там юмор! Хоть он и не в морге, а в анатомичке, или, как у нас теперь заумно выражаются, — в прозектуре. Сегодня утром почтальон, который принес вашу телеграмму, обнаружил труп вашего друга на пороге мастерской. — И впился в меня взглядом.

— Вы с ума сошли! — Я даже остановился. — Никита мертв?

— Мертвее не бывает.

— Задушен?

— Однозначно, — спокойно подтвердил Борис Павлович, будто ждал моего вопроса. — Типичный случай. Лицо почернело, глаза вылезли из орбит, язык изо рта…

— …сломаны шейные позвонки, в собственных экскрементах, — продолжил я.

— А вы откуда знаете? — Он подозрительно на меня покосился.

— По аналогии. Мне рассказывали, как была найдена Лена.

— Да, почерк, похоже, тот же. Даже дверь настежь, как при том убийстве. Но надо дождаться результатов вскрытия. Весь вопрос, почерк ли это прежнего убийцы или имитация его почерка? Если можно было подделать почерк Рембрандта, то тем более — почерк убийцы.

— Ну, вы узнаете, что это подделка второго убийцы под первого, — что это даст? Все равно первый убийца — Мистер Икс. Или Мисс Икс. Понятно, легче всего представить Сашу двойным убийцей, но не исключено, что кто-то его опять подставляет, коли не вышло в первый раз.

— Вы, например.

— Меня здесь не было.

— Вовсе не обязательно, что оба убийства совершены одним и тем же человеком.

— Меня здесь не было в обоих случаях. Когда его пришили?

— В этом вся загвоздка. Сейчас наши прозекторы над этим и бьются. Теоретически это можно установить с точностью до нескольких часов. К сожалению, наша патологоана-томия не соответствует мировым стандартам. О научных методах следствия у нас знают только понаслышке. В любом случае труп не первой свежести — это и ежу понятно.