Наталья Солнцева - Кинжал Зигфрида

– Что?

Она перешла на шепот.

– Клинок – символ фаллоса, Эроса, всепроникающей силы любви и смерти. А бабочка – символ бессмертной души. Знак в виде бабочки считается первой руной…

– При чем тут руны?

– На языке древних кельтов «руна» означает «тайное». Это мост между людьми и богами. Я только что поняла! – Астра достала из сумочки блокнот, ручку и что-то быстро написала. – Видишь? Корень слова – run или ran – встречается во многих языках. Руническая надпись на копье может означать «наносящий рану», то есть «пронзающий». Понимаешь? У славян тоже есть слова «рана», «ранить»: пронзать тело, плоть.

Матвей не успевал следить за ее мыслью.

– Бабочка – это символическое имя клинка. Пронзающий! – шепотом провозгласила она. В коридоре сидели двое мужчин, и Астра говорила так, чтобы они не слышали. – Он проходит не только сквозь плоть, но и сквозь время, так же, как душа…

Она замолчала, сосредоточенно сдвинув брови. И добавила:

– Слова Алруна и Альраун одного корня с… Послу-у-ушай! Зеркало и мой корешок, из-за которых ты меня на смех поднимаешь, тоже пронзают время. Представляешь? До меня только сейчас дошло…

В ее голосе звучал такой пафос, что Матвей не выдержал и рассмеялся.

Через сорок дней после смерти Леды Влад и Таисия отправились в свадебное путешествие по Европе.

Авксентий освободил бывшую послушницу от данной ею клятвы «держать вещицу при себе, пока за ней не придут», – явился к ней во сне, светлый ликом, тихий, благословил и велел обо всем забыть. «Ноша сия не для твоих плеч, – произнес сухими губами. – Ты не ведала, чем владеешь, и спаслась. Но теперь держись подальше от…»

Он не договорил. Сильный порыв ветра подхватил его, понес… и это уже был не старец в белом одеянии, а легкое и быстрое облачко, скользящее по небу между другими облаками.

Проснувшись, Таисия долго плакала, звала старца, но он не откликнулся. Связующая их нить разорвалась, и она чувствовала, что навсегда.

– Все меня покидают! – пожаловалась она Владу. – Отец, Авксентий, Ангел…

– Но я с тобой.

– А ты не сбежишь?

Она вдруг осознала, что любви физической ей будет мало. Она горнего экстаза жаждет, высшего божественного восторга, которого нельзя пережить простому смертному. Потому и являлся к ней Ангел. Кто он? Благой вестник, демон, фантом, порожденный ее воображением? А может быть, любовь подобна купели, где смываются все прегрешения? Она и свет, она и крылья, она и утешение…

– Я так и не одолела гордыни своей, – прошептала Таисия.

Кинжал Зигфрида не был возвращен законной владелице – его похитили неизвестные лица. В помещении, где он хранился, возник пожар. Выгорело все… Служебный сейф, в котором находился клинок, оказался вскрытым, содержимое пропало. Пожарные и сотрудники следственного отдела разводили руками.

Таисия с облегчением вздохнула. Она не собиралась писать никаких заявлений и пытаться разыскивать пропажу. Черная молния вспыхнула в ее жизни, оставив после себя страшный след.

– Меня дважды хотели убить, – сказала она мужу. – Еще и третий накликать? А ведь тот кинжал на гербе Савицких – намек на судьбу… Прав был старец. Не искушайте Господа и не ждите ответа.

Егерь Стариков бесследно исчез. Вина его так и не была доказана. Его мать не очень-то убивалась, поэтому обитатели деревни Боровое, откуда парень был родом, сделали вывод: Ванька в бегах. Скорее всего, подался на Индигирку. Там жила дальняя родня Стариковых.

Надежда Шестопалова не оплакивала своего мужа. Оказывается, она его не любила и боялась. Женщина-инвалид с трудом передвигалась, а он отсутствовал неделями, оставляя ее дома одну, запугивал и попрекал беспомощностью. Только на людях играл роль заботливого супруга. После его смерти вдова смогла, наконец, вызвать из Норильска сестру, которая согласилась за ней присматривать. Скупость Шестопалова обернулась им на пользу, на его счету в банке лежала приличная сумма.

– Кинжал Зигфрида опять ускользнул от нас, – заявила Астра.

– Опять? – удивился Матвей.

– Скажешь, Брюс не занимался его поисками? Уж его-то наверняка интересовала тайна времени. Каким образом клинок кочует из одного мира в другой?

Он хотел возразить, но слова застряли в горле. Разве не представлялись ему тайники – то в стенах Сухаревой башни, то в подвалах господского дома в Глинках, то…

– Ерунда, – неуверенно вымолвил он.

– Про кассету ты говорил то же самое. Но заснятые на ней события воплощаются одно за другим. Охота на кабана, мертвая голова на блюде…