Юлиан Семенов - Псевдоним

Поверьте, легкий успех кружит голову, но какая гамма трагических переживаний ждет литератора, когда успех минул и настало тяжелое время безвестности?!

Меня огорчило мелкотемье Ваших литературных опытов. Вы пытаетсь создать образы людей, которые исполнены благородства, честности и отваги. Много Вы таких видели на своем веку? Положа руку на сердце, признайтесь, что более всего Вам встречались такие типы, которые продадут за доллар, оставят в трудную минуту, отобьют любимую, помешают в бизнесе… Разве не коварство отличает значительное большинство рода человеческого?! Представьте, что Вы построили прекрасный дом, открыли салун, к Вам идут люди, Вы хорошо зарабатываете, дело процветает… Но разве это будет радовать Ваших соседей? Разве Вам не придется завести пару злых собак, которые отгонят ночью тех, кто будет красться с галлоном керосина, чтобы превратить Ваш дом в пепелище?! Можете не отвечать мне на этот вопрос, но ответьте себе, мистер Сидней! Снимите с глаз розовые очки! Оборотитесь к правде жизни!

Видимо, у Вас нет детей, и поэтому Вы лишены чувства отцовской ответственности, которое подвигает литератора на то, чтобы писать ту правду, которая обнажает порок и показывает жизнь такою, какая она есть, – в назидание потомству. Чем более ярко и открыто Вы станете писать пороки общества, язвы, его разъедающие, чем честнее Вы ощутите безысходность, в которую поставлен маленький человек, тем будет лучше и для Вас, и для Ваших детей, когда Вы ими обзаведетесь.

Вы, видимо, коренной житель Нью-Йорка, поэтому зарисовки, сделанные в нашем городе, более или менее удачны. Но когда Вы начинаете живописать ковбоев, Дикий Запад, покорителей прерий, то сразу делается видно, что Вы там никогда не были, труд пастухов и объездчиков Вам неведом. Вы, простите меня, высасываете сюжеты и характеры из пальца… Отсюда – ходульность, литературное сюсюканье, желание ошеломить.

Я по роду своей литературной деятельности много читал о ковбоях: меня, как и многих, не может не интересовать история освоения Дикого Запада, и, право же, картинки, наскоро написанные очевидцами, кардинальным образом разнятся от того, что живописуете Вы, изобретая характеры сконструированные, никак не живые.

Я написал такое длинное письмо лишь потому, что обнаружил в Ваших работах некие элементы пера .

Вам, в случае если Вы станете много работать, наверняка удастся создать что-либо для печати. Однако послушайте моего совета, больше пробуйте себя в сказках для детей, в юмористических рассказах, но не замахивайтесь – во всяком случае, пока что – на серьезные темы. Они Вам не по плечу.

Не сердитесь за откровенность.

Энтони Мур,

Ответственный за работу с Молодыми Дарованиями".

"Дорогой Ли!

Что-то давно я не получал от тебя вестей! Уж не случилось ли чего? Пожалуйста, напиши о своем житье-бытье! Каждая весточка от Этол и тебя – высшее для меня счастье. Я заучиваю ваши письма наизусть, а потом сжигаю их, что, кстати, прошу и тебя делать с моими посланиями, ибо по штемпелю отправления вполне легко можно высчитать местонахождение адресата, во встрече с которым, «живым или мертвым», столь заинтересован сердитый дядя с бородкой клинышком, в высоком котелке и в звездном жилете.

В последние несколько дней мне пришлось сменить профессию и, вспомнив молодость, заняться землеустройством: во время дождей в порту заливает пакгаузы, где хранятся фрукты, вывозимые за грош из Латинской Америки; надо было прокопать канавы, но обязательно ночью, пока не налетели всякого рода администраторы из городских учреждений, чтобы составить чертежи, ведомости, сметы, расчеты, балансы и таким образом надолго остановить живое дело, поскольку согласовать длину, ширину и форму этих каналов следует по крайней мере с сорока тремя подразделениями. Государство делает все, чтобы изнутри разрушить само себя, и давно этого бы уже добилось, не живи в нашей стране смелые люди с инициативой. Руководители порта быстро подсчитали убыток, который понесут, направь дело по «законному» руслу, поняли, что вылетят в трубу, узнали, каким будет штраф, скалькулировали и это, а затем предложили голодранцам славно поработать ночами, установив тройную оплату за труд. Причем они сказали моей команде, что если мы сделаем работу не за неделю, а за три дня, то получим в два раза больше. Так что сейчас я держу в кармане тридцать зелененьких и чувствую себя Морганом-старшим. Эти деньги позволят мне совершенно спокойно писать по крайней мере две недели, не отрываясь от скамейки (нет, правда, в парках очень приятно работать, особенно когда много голубей и воробьев; про воробьев вообще надо сделать новеллу, очень занятные люди ).