Борис Акунин - Смерть на брудершафт

На веранде, где полдничала публика, моментально стало известно, что это и есть петербургская знаменитость. Дамам певец ужасно понравился, к тому же от стола к столу жужжащим шмелем пролетел невесть откуда взявшийся слух, что он царского рода, ибо в России Романофф — фамилия очень редкая и простой человек носить такую не может.

Если дамы главным образом засматривались на августейшую звезду санкт-петербургской оперы, то благосклонное внимание кельнерш и горничных привлек интересный брюнет, соскочивший с подножки третьего, «свитского» ряда сидений. Девушки из прислуги сочли, что он одет еще шикарней солиста, а кроме того брюнет успел в одну минуту перемигнуться по меньшей мере с шестью из них.

Вокруг суетился, распоряжаясь разгрузкой чемоданов, хромоногий господин с тараканьими усами. Наблюдатели сначала предположили, что это импресарио, но судя по куцему пиджаку и обтрепанным брючкам, то была какая-то мелкая сошка.

На угрюмого субъекта в наглухо застегнутом макинтоше особенного внимания не обратили. Зато сугубый интерес мужской половины вызвала монументальная дама в шляпе с огромными страусовыми перьями. Тяжело ступив внушительной ногой на землю, она обвела взглядом озеро, горы и воскликнула тонким голоском:

— Gospodi, krasota-to kakaya!

Старший портье тараторил по-французски с итальянским акцентом:

— У мсье солиста номер-люкс с балконом в бельэтаже. У госпожи певицы номер на шестом, с ванной.

Остальным господам отведены три комнаты в чердачном этаже.

— Акакий Акакиевич, осторожнее, это очень хрупкая шляпка! — сердито крикнула госпожа Василиса хромому, который вынимал из багажника круглую коробку. — Дайте сюда, болван! — И, перейдя на шепот, спросила. — Ваше благородие, можно хоть у себя в комнате по-человечески ходить?

— Я тебе похожу, — тоже шепотом ответил Козловский. — Только в пеньюаре! Терпи, Василий, сам вызвался.

Потом подошел к каждому и тихо приказал:

— Час на обустройство. Потом все ко мне, на инструктаж.

На озере

По гладкой, как каминная доска, поверхности Луганского озера скользила прогулочная лодка, в которой с комфортом расположилась праздная компания. На носу в романтическом одиночестве, сидел Алексей Романов. «Концертмейстер Акакий Акакиевич» скромно примостился на дне. Гребли Никашидзе и Лютиков, а на корме, одной рукой держа руль, другой кружевной зонтик, сидел Булошников и распевал народную песню «Мы на лодочке катались золотистой, золотой».

— Вот она, — кивнул штабс-ротмистр в сторону берега. — Только не все разом головы поворачивайте.

На скале, прямо над обрывом, нависла прелестная вилла в псевдоготическом стиле. С обеих сторон от нее росли деревья, дальше виднелся срез высокой стены, обрывавшейся на самой кромке.

— Нет, отсюда тоже не подберешься. Черт! Козловский сердито швырнул за борт окурок папиросы.

Итоги рекогносцировки выглядели неутешительно, полностью подтверждая агентурные данные.

Вилла Зоммера представляла собой настоящую цитадель.

Со стороны озера ее надежно прикрывал обрыв. С суши вилла была окружена двухсаженной стеной. В саду постоянно дежурили двое часовых — очень бдительных. Еще четверо охранников в самом доме. И это не считая шестерки телохранителей, повсюду сопровождавших президента «Шпионской биржи».

— «Ты правишь в открытое море, где с бурей не справиться нам! В такую лихую погоду нельзя доверяться волнам!» — развивал водную тематику Булош-ников следующей песней.

— Побереги голос, дура! Вечером выступление, — раздраженно прикрикнул на сотрудника князь.

Лодка сбавила ход под самой кручей. Алеша задрал голову, присвистнул. Эркер виллы торчал высоко вверху, похожий на бастион неприступной крепости.

— Да, с воды не подступишься. Что будем делать, Лавр Константинович?

— Искать решение. Это уж моя забота. — Штабс-ротмистр нервно дернул усом. — Ваше дело, Романов, обеспечивать качественное прикрытие. Чтоб на концерте овации были, ясно?

И овации были!

После первого выступления (на языке артистов — аппетизанта , то есть номера, призванного разжечь у публики аппетит) «Алекса Романофф» не отпускали целых пять минут. А ведь когда распорядитель концерта, объявлял нового певца, в ответ раздались вялые, почти сразу оборвавшиеся хлопки…

Конферансье синьор Лоди провозгласил:

— Первое выступление наших гостей из снежной России! Синьор Романофф, из настоящих петербургских казаков. Попросим!