Николай Леонов: Буква и цифра [сборник]

— Бухта, говоришь?

— Так говорят эксперты.

— Где сейчас находится тело Дрозинского?

— В Электроугли увезли, в Вишняковском полицейском участке морга нет.

— Улики там же?

— Все там. Желаете взглянуть? — предложил майор.

— Поехали.

Гуров первым вышел из охраняемой зоны. За ним следовал полковник Крячко. Майор шел последним. Перед отъездом он напомнил дежурному о необходимости смотреть в оба и без особого распоряжения не пропускать за ленту никого, после чего обе машины отбыли в соседний поселок.

В отделе полиции городского поселения Электроугли полковники провели больше часа. За это время они успели осмотреть тело Владислава Дрозинского, изучить собранные на месте преступления улики и обсудить стратегию совместной работы с сотрудниками отдела. Майору был отдан приказ ждать распоряжений от Гурова, после чего отправились в больницу, где работал Дрозинский, собираясь пообщаться с главврачом.

В вестибюле районной больницы было тихо и пустынно. В послеобеденный час посетителей не было, врачи разошлись по кабинетам, медсестры отдыхали в пересменок между утренними и вечерними процедурами. Лишь санитарка, вяло двигающая шваброй, да дежурная в регистратуре встретили полковников любопытными взглядами. Гуров направился к стойке регистратора.

— Доброго дня, — доставая удостоверение из нагрудного кармана, поздоровался Лев. — Полковник московского УГРО Гуров.

— Очень приятно. Дежурная медицинская сестра Светлана Николаевна Кораблева, — с любопытством рассматривая удостоверение, представилась дежурная.

— Главврач на месте?

— Вы по поводу смерти Владислава Игоревича? — трагическим тоном спросила Кораблева. — Ужасная трагедия! Наши все в шоке. Даже Вероника Степановна и та слезу пустила. Мыслимое ли дело, запечатать человека, точно колбасу какую-то, и на жаре оставить!

Сентябрь в этом году был и впрямь на удивление жарким, так что высказывание регистраторши имело под собой почву.

— Вероника Степановна — это кто? — ухватился за слова регистратора Крячко. — Они с покойным были в ссоре?

— Нет, что вы! — ужаснулась Кораблева. — Вероника Степановна никогда ни с кем не ссорится. Она всех любит, только выражает это по-особому.

— Например?

— Ну, вразумляет, заставляет поступать по совести. Иногда даже уволиться вынуждает, если чувствует, что человек неверно профессию выбрал, — начала перечислять медсестра. — И никогда никаких эмоций. В смысле слез там или истерик. Ни от радости, ни от горя. А тут расчувствовалась, поэтому я про нее и вспомнила.

— Непростой человек ваша Вероника Степановна, верно? — заметил Крячко. — Друзьями наверняка небогата, с таким-то характером.

— Да уж, в этом вы правы. Не всякому нравится, когда в его жизнь лезут, — поддакнула Кораблева. — А Веронику Степановну медом не корми, дай только чужое белье пополоскать. Впрочем, при ее должности это и понятно.

— И кто же по должности наша печально известная Вероника Степановна?

— Заместитель главного врача по подбору персонала. Работает здесь уже лет сто. За время ее правления сменилось шесть главврачей, а она устояла. В больнице поговаривают, что у нее связи с самой Москвой, вот ее и не трогают.

— Пожалуй, нам полезно было бы пообщаться с Вероникой Степановной, — усмехнувшись, произнес Стас. — Она на месте?

— Разумеется. Не было дня, чтобы она пропустила работу. Даже в отпуск не ходит. — В голосе Кораблевой прозвучала то ли зависть, то ли раздражение. — По коридору направо. Вторая дверь. Там табличка, мимо не пройдете.

— Благодарю за помощь! — лучезарно улыбнулся Станислав. — А с вами мы еще побеседуем. Позже.

Гуров уже шагал по коридору. Крячко подмигнул Кораблевой и поспешил за ним. Нужная дверь оказалась приоткрыта, и из-за нее раздавались голоса. Говорили двое, и, похоже, ругались. Гуров знаком остановил Крячко. Коридор был пуст, обсуждать внезапную остановку двух полицейских возле кабинета заместителя главврача было некому, поэтому он решил послушать, о чем идет спор.

— Я вас предупреждала, что добром это не кончится! — Женский голос срывался на фальцет. — Нельзя держать в штате подобный персонал.

— Да почему же нет? Со своими профессиональными обязанностями он справлялся, а все эти сплетни и слухи, стоит ли обращать на них внимание? — оборонялся мужской голос. — Так мы вообще без врачей останемся. Сегодня на одного наговорили, завтра на другого. Что было бы, если бы журналисты начали трепать ваше имя? Вас мне тоже нужно было бы уволить?