Галина Романова - Любвеобильный джек-пот

Сумасшедшая!!! Последний ум растеряла на районных дорогах!

В гараж въезжать не стала, оставила машину на стоянке. И помчалась потом, задыхаясь от горя, через две ступеньки к себе домой. Лифт оказался на профилактике.

Вдруг он там – ее Санька! Вдруг он все же пришел к ней и сидит теперь на пороге ее квартиры и ждет!

Не ждал!!!

Никто ее не ждал. Повиснув на перилах, она с трудом переводила дыхание и все смотрела и смотрела на аккуратный прямоугольник своей двери.

Ну почему?! Почему его здесь нет?! Где он теперь?! Почему же у нее все так нескладно?! Ничего не выходит, ничего не клеится. Не получается и не складывается у нее быть ни матерью, ни женой. И огонь в камине Гольцова будет полыхать не для нее. И звать к ужину ей будет некого. И Санька... Господи, его-то зачем у нее забрали!..

Лия вошла к себе, хлопнула дверью и, привалившись к ней спиной, разрыдалась.

Рыдала так громко, так долго и так отчаянно, что едва не пропустила телефонный звонок. Ринулась в гостиную, едва не расшибла себе лоб об угол.

– Да!!! Да, говорите!!! – проорала она сиплым от слез голосом.

– Привет! – просто так, буднично, будто только что вышел из ее дома за газетами, проговорил Гольцов. – Чем занимаешься?

– Я?! Я реву, чтобы ты знал! Реву белугой от горя, вот так! – и для убедительности она громко всхлипнула.

– А-аа, а что за горе у тебя, можно узнать? – Он точно улыбался сейчас, она это просто видела, впитывая по буквам его голос.

– Можно узнать! Можно! Теперь все можно! Горе у меня такое: все-все меня бросили. И ты! И Санька бросил! Его освободили, а он снова в бега. Ты освободился от подозрений и тоже в бега. А я... – Лия громко хлюпнула носом. – А я осталась одна. И эти чертовы блинчики, которые тебе так понравились, мне больше печь некому! И ты меня обманул... Бросил меня... А я тебя люблю, понял!!! И тебя люблю, и Саньку, а вы все меня бросии-или-ии...

Она бросила трубку на аппарат, потому что ни слышать ни говорить уже ничего не могла. И сняла ее лишь минут через пять, и то из-за того скорее, что тот трезвонил не переставая.

– Да!

– Наконец ты это сказала, дорогая! – Гольцов точно улыбался, теперь уже в открытую. – Ради такого признания стоило даже помотать тебе немного нервы... А то ведь и не дождался бы. Уж прости меня!

– Ах, ты!!! – Она даже замахнулась на него, будто бы он мог ее видеть сейчас.

– Ага! Гад я, знаю. Но ты меня любишь, и это все меняет. Так что, лапунь, нам долго тебя еще ждать?

– К-кому нам? Где ждать?!

Ну, конечно!!! Конечно, как она могла думать по-другому!!! Ведь допускала эту мысль, просто боялась надеяться.

– Нам с Санькой, кому же еще, – хмыкнул довольный жизнью и собой Гольцов Дмитрий Игоревич.

– А вы где?

Лия тут же, забывшись, рванула из комнаты, зацепилась шнуром за угол столика и едва не разбила телефонный аппарат. Вовремя поймала, судорожно пристраивая на прежнее место.

– Где вы, черти полосатые?! Убью, приеду!!!

– Мы, дома, Лиечка моя. Мы дома!

– Мы дома, ма! – с щенячьим восторгом провизжал ей в самое ухо Санька, который так спешил стать взрослым. – Мы с Димой дома оба! Тут клево, ма! Даже бассейн есть, прикинь, ма!!! Приезжай быстрее, я скучал!

Ее ждут?! Господи, поверить страшно! А не верить еще страшнее!

Ее ждет семья? Точно ведь! И у нее теперь есть семья? Ну да, есть вроде. А она-то думала, глупая, что не потянет, не сумеет и не способна!

Все не так... Все просто отлично... Так все здорово, что снова плакать хочется. Но теперь уже от счастья...