Галина Романова - Мужей много не бывает

– Надо же было хоть как-то сделать тебе больно!!! Ты вообще ошалела, меняя мужиков, как перчатки!!! Я бы тебя вообще придушил, если бы руки не были столь коротки, – заявил он мне голосом прежнего, некогда моего Незнамова и обессиленно опустился у моих пыльных грязных кроссовок.

– Да?! А что так?! Числясь в мертвецах, хотел и меня причислить к их числу? – Я дернулась, словно от удара, когда он бесцеремонно сдвинул мои колени и оперся о них спиной. Столько собственничества было в этом его жесте. Того, давно забытого и родного, с которым он любил меня, живя рядом. Я еле-еле проглотила комок в горле, еле-еле сдержалась, чтобы не дотронуться до его волос, которые были так близко. – Как ты сам себя можешь охарактеризовать, дорогой?

Он сразу понял, что я имею в виду. Дернул плечом и, запрокинув голову так, чтобы видеть мое лицо, виновато улыбнулся.

– Я знаю, миленькая, что я дерьмо, говнюк, преступник и еще бог знает кто. Ты можешь ругать меня, бить, топтать меня ногами, плевать мне в лицо, можешь даже ненавидеть... чуть-чуть.

– Чуть-чуть?!

– Да, совсем немного. – Он знакомо заблистал глазами, очевидно распознав слезы в моем голосе. – Но у меня есть одно оправдание, против которого у тебя не будет аргументов. Я очень, очень, очень сильно люблю тебя.

«Боже правый!!! – молила я господа, изнывая сердцем, которое переворачивалось сейчас в моей груди. – Сделай меня сильной, умоляю!!! Сделай меня не такой, как все женщины!!! Пусть я не услышу его, пусть я не захочу дотронуться до него! Пусть он не захочет дотронуться до меня, а мои глаза не будут молить его об этом!!! Пусть я буду сильной и твердой, а не из плоти и крови, что плавятся сейчас от его близости, от его предательского, подлого, похотливого взгляда!!!»

Я пыталась достучаться до всевышнего, пыталась допроситься у него избавления от тех мук, что жгли меня сейчас каленым железом. И одновременно с этим я страшилась того, что он меня услышит и наделит вдруг силой, способной заставить меня отвернуться от Незнамова.

– Витка, – с легкой, почти забытой мною хрипотцой в голосе позвал он меня. – Я так люблю тебя! Я хочу тебя, маленькая моя!

Резко крутанувшись, Семен обхватил мои колени руками и с силой сжал их.

– Что бы ты ни думала, в чем бы ни обвиняла, я заранее со всем этим соглашусь. Только не гони от себя прочь! Второй такой разлуки я не выдержу, малыш! Я сойду с ума без тебя!

Не знаю, могло ли это случиться с ним, но в настоящий момент с ума сходила я.

Дашкина хитрость и вероломство, низость иуды Кротова, воскрешение из мертвых любимого Незнамова. Да, он был тут – рядом, все еще любимый и желанный. Несмотря на подлость, несмотря на измену, несмотря на то, как был обставлен его уход из моей жизни. Он совсем рядом, стоило протянуть руку, и можно было коснуться его. Эта близость отозвалась во мне острой болью. Ведь он тоже был с ними в сцепке. Эти три человека переплелись в моем сознании в какой-то змеиный клубок, их ядом были отравлены все прожитые без него дни. Без него... Смогу ли я расстаться сейчас с ним? Оттолкнуть, встать и уйти, чтобы больше никогда не увидеть. Ведь я уже привыкла существовать без него, сжилась с мыслью о том, что его больше нет. Сжилась? Сжилась или нет?

«Черта с два!» – вопило мое сердце, которое уже устало истекать кровью.

– Мне больно, Сема. – Я даже не помню, произнесла ли эти слова вслух или их простонала моя душа.

– Я знаю, детка. – Он схватил мои ладони и принялся покрывать их поцелуями.

Губы были горячими и влажными. Его губы. Те, что я так любила целовать. Их капризный изгиб... Он всегда сводил меня с ума. Боже, какое блаженство вновь ощутить себя в их власти. Так сладостно и так горько.

– Сема... Не нужно... – произнесла я то, что должна была произнести, если сохранила еще хоть каплю разума и самообладания. – Нам не нужно возрождать все то, что ты сумел похоронить. И...

– Дурочка моя! – всхлипнул он, отрываясь от моих ладоней и поднимая на меня увлажнившиеся глаза (выглядело, кстати, очень-очень убедительно). – Какая же ты дурочка, Витуля! Все живо в моей душе! Все! Каждый час, каждая минута... Помнишь, что я сказал тебе, когда уходил тогда? В последний раз... помнишь?

– Нет, – солгала я зачем-то, хотя помнила каждый поворот его головы, каждую каплю воды в его волосах и на теле, каждый возглас и каждое объятие. – Нет, не помню. А что ты сказал тогда?

– Я попросил тебя потерпеть немного. Потерпеть совсем чуть-чуть.

– Год – это, по-твоему, немного?! Целых триста с лишним дней – это мало?! И что я должна была терпеть?! Ту боль, что раздирала меня на части?! Или отвращение, деля ненавистную постель с Кротовым?! «Девочка моя, тебе было хорошо или нет?» – передразнила я покойного с гневом. – Ты хоть знаешь, что это такое?