Галина Романова - Охотники до чужих денежек

Он, как и подобает настоящему мужчине, укрыл ее полой своей куртки и повел под взглядами скептически настроенных ментов прочь от отделения милиции.

И лишь тремя часами позже, расположившись в отдельном купе, молодые люди смогли наконец-то задать друг другу один и тот же вопрос, который все это время сверлил им мозги:

– Кто это был?!

Эльмира битых десять минут барабанила в дверь своей подруги, но открывать ей никто не спешил, хотя было очевидно, что в недрах квартиры жизнь бьет ключом. Во всяком случае, телевизор орал так, что она за это время смогла прослушать и новости политики, и спортивные комментарии, и прогноз погоды на завтра.

Кстати, опять обещали дождь. Небо словно прохудилось, окропляя землю мелкими нудными осадками, превращавшими улицы города в безобразное, раскисшее месиво. И хотя почки на деревьях набухли, обещая вскоре порадовать горожан свежестью проклюнувшейся зелени, настроения это не прибавляло. Промозглая сырость пропитывала дома, заставляя жильцов врубать калориферы и жечь без устали газ. Одежда, не успевая просохнуть, принимала причудливые формы, вытягиваясь промокшими насквозь полами и рукавами. Но отвратительнее всего эта постоянная сырость действовала на людей. На лицах горожан застыло непроходящее выражение обреченной озабоченности. Ни тебе веселого смеха, ни радостных улыбок. Даже детвора, вечным оптимизмом которой всегда подпитывались взрослые, как-то попритихла. Одним словом, город замер в ожидании благословенных солнечных дней, и прозябал в этом полусонном ожидании. Нечто похожее, видимо, происходило сейчас и с ее подругой, раз, врубив телевизор на полную мощность, та не спешила отворить дверь и предстать перед Эльмирой.

Окончательно потеряв терпение, Эмма повернулась спиной к двери и принялась колотить в нее каблуком осеннего сапога. Такой стук не мог не пронять. Две соседские двери были поочередно приоткрыты, а затем с возмущенным грохотом захлопнуты, но Зойке все было нипочем.

– Сука! – раздраженно прошептала Эльмира и, вытащив из сумки сотовый, решительно набрала номер ее телефона.

Она прибегала за последние десять минут к этому приему уже дважды, никто не снял трубку. Может, на сей раз повезет...

Десятый по счету зуммер остался невостребованным, и Эмма дала отбой. Однако дверной замок за ее спиной принялся погромыхивать.

Дверь распахнулась, и пьяная вдугаря Зойка вывалилась из зева своей квартиры, словно черт из табакерки.

– Чего надо?! – попыталась она рыкнуть, но голос ей изменил, и она вдруг зашлась мелким нервным смехом. Потом, наконец узнав гостью, гостеприимно распахнула дверь, отступила в комнату и великодушно разрешила: – Заходи, коли приперлась ни свет ни заря.

– Время, между прочим, уже восемь вечера, – поправила ее Эмма, переступая порог. – Ну, да это так... между прочим... Давно ты так?

Зойка не ответила и, пошатываясь, пошла в единственную комнату своей квартирки. Эмма повесила плащ на вешалку и двинулась следом. Снимать обувь она не стала, потому как бардак, царящий повсюду, делал подобные усилия излишними.

В комнате было и того хуже. Разложенный диван кое-как застелен несвежей измятой постелью. Повсюду – на столе, на стульях, на подоконнике – стояли пустые бутылки из-под спиртного, порожние пакеты из-под соков, йогуртов и молока. Рассыпанная косметика, сумка с вывернутым наружу содержимым, расчески едва ли не в тарелках с засохшими остатками пищи. Одним словом, налицо была картина полнейшей деградации хозяйки квартиры. Ее внешний вид свидетельствовал о том же.

Одутловатое лицо с подтеками косметики. Нечесаные сальные волосы. Неряшливый спортивный костюм в пятнах и разводах непонятного происхождения.

– Ну! Чего уставилась?! – неприветливо окрысилась Зойка и достала из-под подушки пачку «Явы». – Нравлюсь?!

– Да нет. – Эмма, осторожно пробравшись между предметами мебели, нашла относительно чистый стул и, смахнув с него нижнее белье, опустилась на краешек. – И давно ты так?

– Что давно? – решила уточнить Зойка с хитрющим огоньком в глазах.

– Ну... пьешь, теряя человеческий облик?

– А-а, вон ты о чем. – Густой клуб дыма пошел в сторону Эльмиры, лишая ее возможности лицезреть подругу. – Пью неделю, а человеческий облик я потеряла несколько раньше. Если быть совершенно точной... – она скосила взгляд на настенный календарь, на котором красным маркером были помечены какие-то числа, – то года три назад, наверное... А может быть, чуть больше...