Наталья Солнцева: Колье от «Лалик»

– Вы… кто? – растерянно спросила она.

– Я ваш сон…

– Нет, серьезно?

– Разве в этом мире есть хоть что-нибудь серьезное? – усмехнулся он.

– Вы здесь живете? Или снимаете дачу?

– Отдыхаю…

Ее смятение улеглось. Конечно же, это сосед по даче! А она что подумала?

Он наклонился и галантно протянул ей руку. Софья встала и отряхнула платье, забыв, что она босиком, – рядом в траве лежали маленькие туфли из светлой кожи. Поля шляпы скрывали ее порозовевшие щеки, и молодой человек видел только подбородок и накрашенные губы.

– Я вас узнал. Вы – Софья Зарудная? Я смотрел по телевизору фильм «Княжна Тараканова», вы там играли главную роль.

«Мне тогда было всего двадцать четыре! – подумала она. – Слава богу, я надела эту шляпу: не видно моего лица без грима со следами прожитых лет».

Софья редко соглашалась сниматься в кино. Ее звали, но сценарии предлагали все какие-то пошлые, в духе «мыльных» сериалов. Играть такое Зарудная считала ниже своего достоинства. Ей хотелось оставить след в истории театра, как Ермолова, Стрепетова… Она – драматическая актриса, и не станет размениваться на всякие третьесортные роли. «Понижать планку ради денег? – восклицала она. – А смысл? Мастерство не терпит фальши. Компромиссы здесь неуместны». Донатов ее поддерживал: «Ты и так много работаешь. Если еще съемки добавятся, я тебя вообще дома не увижу».

– Вы надолго приехали? – спросил молодой человек.

– Решила развеяться, – неопределенно ответила Зарудная. – Сцена безжалостна к своим пленникам: она выпивает их до дна. Необходимо восстанавливать силы.

Собственная откровенность удивила ее – она не привыкла изливать душу первому встречному.

Как-то само собой получилось, что дальше они пошли вдоль реки вдвоем: молодой человек и стареющая актриса. Он стремился казаться старше и солиднее, она – моложе и непосредственней. Ее вдруг увлекла незамысловатая беседа ни о чем, пустая болтовня, которая раньше вызвала бы раздражение.

– Я вас знаю, – повторил он, беря ее за руку. – Когда-то давно вы приезжали сюда и тайно встречались с молодым любовником под сенью этих берез…

Он наклонился к ней, и его дыхание обжигало ее губы.

Софья почувствовала себя героиней любовной драмы, которую всегда мечтала сыграть, – загадочной, мрачной, исступленной, со страстью, вспыхнувшей внезапно и неотвратимо, поразившей, как небесный огонь.

Мужчина прижал ее к себе, скользнул губами по ее уху, шее… «Что он делает? – пронеслось в ее помраченном сознании. – Что со мной?»

Опомнилась она лежа на траве, вся в истоме, безвольная, с расстегнутым на груди платьем, в жару от его поцелуев, ласк…

Вокруг шумели деревья, в слепящей синеве проплывали облака, пахло измятой травой, цветами, медом… Молодого человека рядом не оказалось, – он исчез так же, как и появился: растворился в солнечном свете, подобно лесному духу, Фавну в человеческом обличье. «Может, ничего и не было, – лениво, со сладостным вздохом подумала она. – Меня разморило, я забылась… и увидела чудный сон!»

Но растерзанное платье и следы поцелуев говорили обратное. Она потянулась, приподнялась, с порочной улыбкой разглядывая свою грудь, – еще свежую, упругую, с маленькими темными сосками. Тело увядает медленно, она еще успеет сорвать последний цветок ускользающего женского счастья.

Софья спустилась к реке, попробовала воду – слишком холодная для купанья. Но все же умылась, привела в порядок одежду. Что за наваждение она испытала? За этот миг любви на лоне природы она стала другой – прежней: юной, безрассудной, безоглядной. Той, которая, как она думала, умерла в ней много лет назад.

По мере того как она приходила в себя, хмельные мысли сменила привычная трезвость. Что за дикость отдаться незнакомому мужчине прямо в лесу, на траве, вблизи тропинки, где в любую минуту мог пройти кто угодно? Ее муж мог отправиться за ней – звать обедать. Она потеряла стыд. Она сошла с ума…

Странное, смутное воспоминание шевельнулось в ее сердце и… погасло. Когда-то давно она приезжала сюда и тайно встречалась с молодым любовником… под сенью этих берез…

Неужели… Нет! Невозможно. Это признаки помешательства, которому особенно подвержены творческие натуры. У нее чрезмерно развитое воображение, болезненные фантазии, обостренные чувства…

Софья торопливо, почти бегом, вернулась домой. Заглянув в гостиную, она увидела дремлющего на диване мужа и с облегчением перевела дух. Зина в кухне накрывала стол к обеду, оттуда доносились запахи тушеной говядины и творожной запеканки.