Werewolf - Ген Человечности

– Готово! – склонившийся над дверью боец выпрямился, складывая набор отмычек – можно…

– Стоп! – один из бойцов группы, который должен был идти первым, отодвинул от двери пулеметчика, привязал к ручке двери тонкую, но прочную веревку, знаком показал, что нужно отойти от двери. Больше года он отслужил в Ираке, прекрасно помнил о том, что за любой дверь могла быть закреплена растяжка (Кто не знает – граната, к чеке привязана тонкая леска, другой конец лески привязан к двери.

Открыл дверь и как… – прим автора) и рисковать не хотел. Поняв его замысел, бойцы отошли от двери на несколько метров, разворачиваясь полукругом и направляя стволы на дверь. Держащий в руке другой конец веревки боец свободной рукой дал отсчет – пять-четыре-три-два-один – и рванул на себя веревку…

Катастрофа, день шестнадцатый

Альбукерк, штат Нью-Мексико 18 июня 2010 года Тихий, то ли хрип, то ли сопение первым услышал я. Доносился он со спины, со стороны охраняемого периметра, но… Предоставив Энджи отстреливать одержимых спереди (их было не так уж и много – одиночные одержимые шли от центра, отстрелять их можно было и с одной винтовки), я резко развернулся – и увидел на крыше магазина Штайнберга подростка – мексиканца, в рваной одежде. Припав всем телом к крыше, тот готовился к прыжку…

Выстрелил я именно в тот момент, когда одержимый прыгнул, целясь в Гарри и Питера, которые как раз вышли из дверей магазинчика, таща вдвоем здоровенный зеленый ящик, чтобы погрузить его в машину. Моя пуля попала в одержимого – но не убила. С истошным воем он рухнул на ящик, выбивая его из рук. Питер тащил ящик, взявшись за него спереди, когда одержимый приземлился, он начал разворачиваться, доставая пистолет…

– В сторону! – дико заорал я, целясь из винтовки в то место, где должен был быть одержимый. Стрелять я не мог – спина Питера перекрывала линию огня. Тем временем, раненый одержимый окончательно пришел в себя и с ревом бросился на Питера, вцепившись ему в ляжку, как собака. Челюсти сомкнулись как раз в тот момент, когда брат приставил пистолет к голове укусившего его одержимого и нажал на спуск.

Выстрел как будто взорвал ситуацию. Сверху, на крыше появилось еще двое одержимых – мужчина и женщина, оба мексиканцы, если бы эти твари прыгнули одновременно с первой – кого-то из нас они точно успели бы разорвать. Спасло только то, что я стоял лицом к магазину, держа на изготовку оружие – первый выстрел настиг мужчину, отбросив его назад, тот покатился по крыше. Женщина уже прыгнула, когда две пули настигли ее в полете. Упав на асфальт перед магазином, она что-то прорычала и затихла…

– Алекс!

Повернулся на крик Энджи, взглянул – и кровь застыла у меня в жилах. Со стороны городского центра плотной толпой бежали одержимые, человек сто не меньше. Все это мне напомнило Ирак, демонстрации местного населения. И хотя в Ираке на демонстрации выходило на порядок больше людей – почему-то там меня никогда не пробирал такой липкий, мерзкий, ощущаемый каждой клеточкой тела страх.

Промахнуться по такой толпе было невозможно. В максимально быстром темпе я выпустил все патроны, что оставались в магазине, свалил то ли пять, то ли шесть одержимых. Самое страшное – даже пулеметной пули было недостаточно, чтобы с первого выстрела свалить одержимого, некоторых спотыкались, падали от попадания пули – но поднимались, и шли, ползли дальше, подгоняемые голодом и ненавистью.

Скорее ненавистью – судя по запаху и количеству трупов виденных мною по дороге жрать, пока было чего. Сволочи… И ведь хватило ума собраться в стаю, хватило…

Рядом в максимально быстром темпе стреляла Энджи, длинный, тяжелый ствол ее Калашникова позволял стрелять точно и с максимальной скоростью. Магазин на сорок патронов – пока она добивала свой, мне магазин пришлось сменить, что позволило живым одержимым отыграть еще несколько метров…

От РейнджРовера длинными, злыми очередями загрохотал еще один Калашников – Питер, находившийся на улице, и видевший что происходит, тоже вступил в бой, хлестая толпу одержимых свинцовыми бичами, вырывая из ее рядов то одного, то другого.

Первый магазин ушел у него буквально за несколько секунд…

– Держим линию, твою мать!!! – истерический крик донесся как будто со стороны, через секунду я с удивлением понял, что это кричу я. Тело работало на автомате, на инстинктах, вбитых в подсознание годами тренировок. Сменить магазин, приклад в плечо, зеленую точку лазерного прицела на цель. Впрочем, тут можно и без него – дальность сто метров и навскидку не промахнешься. В максимально быстром темпе выпустить магазин, левой рукой достать из разгрузки следующий, отсоединить пустой, вставить полный… Грохот Калашникова почти у самого уха способен вызвать легкую контузию, но у меня он вызывает только радость. Оружие и патроны – это жизнь в самом простом, первобытном значении этого слова. Пока есть патроны и оружие, пока рядом с тобой кто-то жив и стреляет, прикрывает тебя огнем, ты жив. Иначе – мертв. И это в лучшем случае, в худшем ты сам становишься одержимым, таким как те, кто сейчас бежит на нас, одержимые одной мыслью – вцепиться, разорвать, почувствовать солоноватый привкус крови на зубах…