Сергей Ковальчук - Тринадцать

Медлить нельзя. План таков: Олег ждет, пока враг замешкается или отвернется и подойдет ближе. Тогда он выскочит из своего укрытия и ударит противника кортиком в живот. А после, завладев трофейным пулеметом, дает бой…

Моджахед, идет в его сторону. Он отворачивается назад. Все, пора!

Крепко сжав кортик, Олег бросается вперед. Три шага, всего три…

Раз, два… «Дух» оборачивается. Три. Он и враг оказываются лицом к лицу. Изместьев бьет его кортиком в живот, тот сгибается и… смеется?

Он хохочет ему в лицо. У него бронежилет. Последнее, что Олег слышит и видит — это то, как из пулемета моджахеда вылетает сноп пламени, и раздаются выстрелы: бах-бах-бах…

Изместьев проснулся от того, что кто-то долбил кулаками в его дверь. Комната была залита солнечным светом.

— Командир, открывай, беда! — донесся до него знакомый мужской голос. Но разобрать спросонья, кто это мог быть, Изместьев так и не сумел.

Когда он открыл, перед ним стоял Коробченко.

— Что случилось? — как можно спокойнее спросил Олег Викторович, хотя сердце его колотилось с дикой силой. Уж слишком экстремальным было его пробуждение после такого же беспокойного сна.

— Медсестра. Она не дышит. Ее задушили у себя в номере.

— Олеся?! — Олег посерел. Мгновенно одевшись, словно по боевой тревоге, он и сопровождавший его Короб поспешили вниз.

Изместьев склонился над кроватью, на которой лицом вверх с широко раскрытыми, буквально выпученными от предсмертного ужаса глазами, неподвижно лежала Казанцева.

Большинство из гостей острова ко времени их с Максом прихода, уже находились здесь. Следом за ними в комнату вошли Стеклов, Андриевская и Молодавченко.

— Выведите ее отсюда, — показав на Веру, попросил он. Женщину молча взяли под руки Коробченко и Молодавченко, и вывели ее в коридор.

— Что это у нее зажато в руке? — Изместьев поднял левую руку жертвы, кисть которой была сжата в кулак. Разжать его было не так просто, рука окоченела и никак не поддавалась. Наконец, Олегу это удалось. В его руках оказалась… карта. Это была дама червей.

— Кто и когда ее обнаружил? — спросил судья Стеклов у присутствующих.

— Я, — испуганно ответила заплаканная Милютина, стоявшая рядом с ним. — Я завела будильник на семь часов, хотела встать пораньше, чтобы убрать со стола и помыть посуду. Андриевскую беспокоить я не хотела. — Она всхлипнула, — а к Олесе решила зайти. Ну, чтобы она мне помогла. Дверь была закрыта. Я постучала, но мне никто не ответил. Я думала, что она спит, хотела уже идти начинать сама, но решила дернуть за ручку. Дверь была не заперта и открылась. Я зашла и… и остолбенела…

Видя, что она сейчас снова расплачется, Стеклов быстро спросил:

— Обстановка здесь, когда вы обнаружили Казанцеву мертвой, была такой же, как сейчас? Вы ничего не трогали, не передвигали? Все осталось, как было?

— Да. То есть, нет. — Она вытерла слезы. — Я не пойму, что вы у меня спросили?.. Ах да… Нет, все осталось так, как было.

— Что было потом? — пристально глядя на нее, осведомился судья.

— Я очень сильно испугалась! Я… я выбежала отсюда в коридор и стала звать на помощь. Потом побежала к Максу… э-э, в смысле Коробченко. Потом все стали выходить… В общем, вот так.

— А чем ее задушили? Веревку или что-нибудь еще вы не видели? — уточнил Стеклов, осматривая труп.

— Нет, — я же говорю, все было именно так, как сейчас, никакой веревки не было, — всхлипывая и отворачиваясь от страшного зрелища, ответила женщина.

— Я, конечно, не эксперт, — выдал свое заключение Стеклов, — но, думаю, что девчонка была задушена этой подушкой. — Он показал на лежавшую у изголовья перину. — Следов насилия на теле вроде бы нет, странгуляционной борозды на шее тоже. А положение тела потерпевшей и ее рук свидетельствуют о том, что она сопротивлялась. Возможно, — он покосился на стоявшего рядом Изместьева, — преступник зашел в номер за ней следом. Или уже поджидал ее здесь.

Присутствующие оживились.

— Ясно одно, — продолжал судья, — девушка, возвратившись от Андриевской, не успела даже раздеться.

— Точно, — серьезно сказал Бобков, — ночью, там, наверху, она была в этом полосатом халате…

— А под ним, — закончил его мысль Емельяненко, — находится ночная рубашка. Ночью, выходя из номера, чтобы подняться к Андриевской, Олеся накинула халат, а снять его не успела, потому что на нее напал убийца.

— А где ключ от номера? — подал голос молчавший до этого Изместьев.