Анна и Сергей Литвиновы - Ideal жертвы

Я сердито стряхнула со своего плеча руку динозавра Кирюхи и возмущенно произнесла:

– Что вы себе позволяете? Я...

– Сядь, – перебил меня седовласый.

Черные угольки глаз сверкали, низкий, бархатный голос завораживал. Я послушно упала в кресло.

– Вы кто? – пробормотала я.

Вместо него ответил Константин Сергеевич:

– Это, Лилечка, Арсений Арсеньевич. Директор нашего санатория.

– Очень приятно... – начала я, но коротышка перебил:

– Еще раз себе такое позволишь – уволю.

Директор сделал зловещую паузу. Я молчала.

– ...Сразу бы выгнал, да за тебя Константин Сергеевич попросил, – с сожалением закончил он. – Поэтому на первый раз прощаю.

Я метнула на моего ангела-хранителя благодарный взгляд, но Костя – мой Костя! – смотрел не на меня. Он что-то разглядывал за окном и в свете весеннего солнышка казался совершенным, будто античная статуя. Я особенно остро почувствовала, что хочу его, немедленно, хочу всего, от кончиков длинных пальцев до синих глаз...

А седовласый совсем уж грубо закончил:

– Еще раз в чужой номер заглянешь – будешь бабки платить. За вмешательство в частную жизнь. И в гостевую столовую тоже больше ни ногой. Поняла?

И дальше еще долго разорялся все в том же духе. Что персонал – это словечко он произносил с особенным удовольствием – должен вести себя тише воды ниже травы. С постояльцами ни в какие контакты, кроме как по работе, не вступать. По санаторному парку без дела не разгуливать. В бассейн ходить только до семи утра или после десяти вечера, когда никого из гостей там нет. Кушать тоже не вместе с клиентами, а в отдельном помещении, без всяких, как я поняла, скатертей.

...Даже не сами слова были обидны, а тон, каким он их говорил. Арсений Арсеньевич явно давал понять: он, по определению, меня во много раз выше. Директор санатория, хозяин, богач, почти небожитель. И Костя – мой Костя! – явно принадлежит не к моему, но к его миру. Он внимательно слушал директора. И в некоторых местах его речи даже согласно кивал.

...Ну, а когда запугивание под видом инструктажа закончилось, амбал Кирюха отвел меня в мою комнату. Никакого, к сожалению, сравнения с роскошными гостевыми номерами. Даже в моей малогабаритке и то площади побольше. А тут – два на два, как в гробу. Только кровать с тумбочкой и помещаются. И крохотная ванная с душевой кабиной.

– Что, не нравится? – назидательно молвил Кирюха. – А чего ты хотела? Весь персонал так живет. Можно подумать, у тебя в Кирсановке лучше.

– Ты сам, что ли, не персонал? – фыркнула я.

– Персонал персоналу рознь. Я тоже когда-то с комнатухи начинал. И с зарплаты, как у тебя, – пренебрежительно улыбнулся он. И гордо закончил: – А теперь квартиру купил. И на «Хонде» езжу.

Ну, «Хонда» мне пока ни к чему, а вот о собственном жилье я давно мечтала. Чтоб у Максимушки комната отдельная, и телевизор чтобы стоял не в спальне, а в гостиной, и кухня не пять метров, как у нас с мамой.

– И долго ты копил? На квартиру? – заинтересовалась я.

– А как работать будешь, – загадочно улыбнулся Кирюха. – Если как сегодня – в чужие окна заглядывать, вся зарплата на штрафы уйдет. А то и чем похуже закончишь. – Он внимательно посмотрел мне в лицо и повернулся уходить. Но на пороге обернулся и тихо произнес: – Запомни, Лилечка. Тут за тобой наблюдают. Все время.

Я бессильно опустилась на кровать. На запугивания Кирилла я плевала. Другое обидно. Что Костя – мой Костя! – здесь стал куда недоступнее, чем когда мы разговаривали в кабинете Емели или ехали вместе по вечерней Кирсановке... Неужели у меня не получится его завоевать?

...До начала моей первой тренировки еще оставалось время, и я решила прогуляться по санаторию. Директор, злой карлик, правда, говорил, что персоналу, по территории разгуливать не положено. Но мне ведь нужно выяснить, где хотя бы находится спорткомплекс? И вообще: хотелось еще раз присмотреться, что здесь за люди. И чего еще есть интересненького – имеется ли, к примеру, что-нибудь вроде бара?

Я бросила в сумку спортивную форму и с облегчением выбралась из своей душной комнатухи на волю.

...Со второго взгляда санаторий понравился мне куда меньше. Ухоженные дорожки парка, белоснежные корпуса, сверкающий чисто вымытыми окнами бассейн, конечно, никуда не делись, и я продолжала ими восхищаться – но после утренних разборок я особенно остро понимала: эта роскошь не про меня. Как там сказал карлик? На «чистой» территории можно бывать, только когда тренируешь очередную клиентку. А потом снова убирайся на свои задворки.