Сергей Ковальчук - Экспресс на восток

— Подполковник Кириленко, что у вас? — удовлетворенно улыбнувшись, переключил сыщик свое внимание на Романа Евгеньевича.

— Ответы из регистрационной службы и Центробанка получены. — Он передал бумаги Мирутину, который изучал их содержание в течение нескольких минут. Наконец, закончив читать, Серафим обратился к Антипову:

— Владислав Игоревич, завтра же с утра нужно подготовить ходатайства в суд об аресте всей этой недвижимости, акций и банковских счетов. Денис Петрович, — перевел он взгляд на Широкова, — вы поможете. Все должно быть готово. Но подать эти ходатайства нужно в пятницу. Все понятно?

Оба следователя молча кивнули в знак согласия.

Мирутин передал прочитанные ответы на запросы Антипову и переключился на Широкова:

— Что с Симакиной?

— Допрошена. Если коротко, то она была отравлена перед выходом в рейс. Он подробно изложил показания свидетеля.

— Тогда на сегодня все. — Серафим посмотрел на часы. У них оставалось всего два дня. Завтра он планировал допросить солгавшего ему Никиту Ракчеева и осмотреть место, где было произведено нападение на Пескова. А в четверг предстояло передопросить Людмилу Ракчееву и допросить «Пуаро». Надо было сделать еще кое-что, чтобы полностью закончить это тяжелое расследование. А в пятницу он соберет всех участников и свидетелей драмы с восемью трупами и, наконец, расскажет, как все случилось на самом деле.

14 августа 2015 года, пятница

С утра он зашел к генералу Рымову и доложил о своей задумке — собрать всех, кто имел отношение к расследуемым им преступлениям в актовом зале управления, находившемся на четвертом этаже.

— Серафим, зная тебя, — добродушно глядя на подчиненного, пророкотал Илья Геннадьевич, — смею предположить, что ты их уже вызвал, не так ли?

— Так, — виновато поглядев на начальника, вынужден был согласиться сыщик, удивляясь его проницательности.

— Что нам даст этот спектакль, помимо эффектного разоблачения? — деловито осведомился шеф.

— Надеюсь получить признательные показания…

— Ты надеешься или получишь? — попытался прижать его к стенке генерал.

Но Серафим никогда никому и ничего не обещал. Это было его правилом. Ведь он являлся православным христианином и всегда помнил слова Господа из Евангелия: «Не клянись вовсе… Но да будет слово ваше: да, да; нет, нет; а что сверх этого, то от лукавого».

— На все воля Божья, — пожал плечами следователь, выдержав долгий проникающий в душу взгляд генерала.

— Ладно, пусть будет так, — отведя, наконец, взгляд от подчиненного, сдался Рымов. — Когда они все прибудут?

— Я попросил своих людей вызвать всех к четырнадцати часам.

— А ты уверен, что они придут?

— Думаю, придут. К тому же на два часа я одновременно запланировал еще одно мероприятие… И Серафим рассказал своему собеседнику о том, что он придумал.

— Хорошо, — немного повеселел генерал. — Тогда я вызову национальную гвардию. Они разместятся в помещении для конвоя, а когда все фигуранты окажутся в актовом зале, я распоряжусь выставить у выхода из него конвой из нескольких вооруженных спецназовцев.

— А вы поприсутствовать не хотите? — хитро улыбнувшись, осведомился полковник, но получил вежливый, но твердый отказ:

— Серафим, ты уж как-нибудь без меня, я в тебя верю, — отмахнулся генерал, — мне еще председателю комитета докладывать. К тому же, — пристыдил он сыщика, — ты человек верующий и должен знать, что гордыня есть смертный грех.

Несколько часов, остававшихся до часа «Х», когда Серафим наконец должен был сорвать маски со лжецов и лицемеров, он провел в подготовке к этому действу. Он аккуратно разложил все необходимые документы в том порядке, в котором собирался их использовать, выводя преступников на чистую воду, и детально проинструктировал всех членов своей группы.

Ровно в два часа дня зашедший в его кабинет подполковник Самохвалов доложил, что в актовом зале все собрались. Он и Андрей, который нес часть документов, поднялись на лифте на четвертый этаж и пройдя коридорами, вошли в просторное помещение актового зала.

Серафим поднялся на сцену и, положив на стол президиума два тома дела, которые были при нем, сел за него по центру. Рядом с ним устроился Самохвалов.

Сыщик проверил микрофон, издавший при прикосновении к нему отвратительный протяжный, режущий уши звук, и осмотрелся.

В актовом зале было двенадцать рядов по двадцать мест. Однако большинство присутствующих разместились в первом ряду. Серафим внимательно всматривался в лица прибывших. Слева направо от него на первом ряду сидели Юрий Жарков и Арина Дебельская. Стройный и подтянутый полковник с начинавшей седеть копной черных, аккуратно подстриженных волос, сегодня был в тщательно отутюженной белой форменной рубашке и черных брюках офицера береговых войск флота. Его соседка по купе в той поездке, Дебельская, красивая блондинка с кукольным, почти ангельским личиком, в коротком кремовом платье, казалось, была совершенно равнодушна к происходящему. Если бы ее не выдавал настороженный, почти затравленный взгляд человека, которому есть что скрывать. Около Арины устроилась чета супругов Андронниковых. Родион, серьезный молодой человек в очках с дорогой оправой и его жена Алена, красивая молодая шатенка, очень похожая чертами лица сразу на двух присутствовавших здесь людей обоего пола.