Чингиз Абдуллаев - Тверской бульвар

— Сегодня ночью погиб Антон, — сообщила я супругам Васадзе и взглянула на Игнатьева.

Он согласно кивнул, как бы давая мне разрешение на оглашение этой информации.

Супруги переглянулись. Очевидно, эта новость была для них не только неожиданной, но и очень неприятной. В связи с этим я хотела задать им несколько вопросов, но в этот момент в дверь позвонили, и через несколько мгновений в комнату вошли двое парней, поразительно похожих на своего отца. Один высокий, красивый, с такими же крупными чертами лица, как у Георгия Леонидовича. Другой почти такого же роста, такой же красивый, но с гораздо более тонкими чертами лица, очевидно, унаследованными от матери.

Мальчики вежливо поздоровались. Отец что-то отрывисто сказал им, и старший сразу вышел из комнаты. А второй, испросив разрешения, сел на стул рядом с нами.

— Здравствуй, Иосиф. — Я решила, что мне следует продолжить разговор, тем более что Игнатьев поощрял мое лидерство, опять благосклонно мне кивнув.

— Добрый день. — По-русски мальчик говорил без акцента. Он ведь родился в России и учился на русском языке. Но в доме они говорят по-грузински. Как это здорово — знать несколько языков! Я считаю, что мое знание английского и французского очень сильно помогает мне и в жизни, и в работе. У меня бабушка была англичанка, поэтому я с детства знала английский как русский. Может, поэтому я и не люблю националистов и всяких других радетелей «чистой крови»?

— Мы приехали к вам, чтобы поговорить с тобой, Иосиф. — Я видела, что мальчик не дернулся, не занервничал, в отличие от Антона и Икрама, с которыми мне довелось разговаривать. Он сидел спокойно и слушал.

— Нам сообщили в школе и теперь твои родители, что ты дружишь с Костей Левчевым. А я адвокат их семьи…

— Мы давно знаем друг друга. В гости друг к другу ходим, на дачу ездим, — подтвердил Иосиф. — Наши мамы дружат, и мы тоже дружим.

— Но ты учишься в другом классе, на год младше.

— На два, — поправил меня Иосиф. Видимо, Галина Андреевна немного напутала, но ничего страшного. Хотя в школе два года — это огромная разница.

— Ты знаешь, с кем еще Костя дружит?

— Об этом все знают. С Антоном Григорьевым и Икрамом Зейналовым. Это его самые близкие товарищи.

— Еще была Арина?

— Правильно.

— Как ее фамилия?

— Хабибулина. Но она у нас уже не учится. Перешла в другую школу.

— Не знаешь почему?

Иосиф вдруг оглянулся на отца. Посмотрел на мать.

— Отвечай, — строго приказал ему по-русски отец, — тебе задали вопрос.

— Арина перешла в другую школу после того, как попала в больницу, — немного запинаясь, пояснил подросток.

— Ты же знаешь, из-за чего она попала в больницу? Верно?

Иосиф снова оглянулся на родителей и, немного покраснев, ответил:

— Да.

— Тогда расскажи, почему она попала в больницу. Нам важно это услышать от тебя.

— Погибла ее подруга, и Арина очень переживала, — пояснил Иосиф, — об этом знали многие в нашей школе.

— А тебе известно, как погибла ее подруга?

— Упала с балкона. Вернее, не упала, а прыгнула…

— Почему мы об этом ничего не знали? — удивился отец, обращаясь к сыну. Или к жене? Возможно, к обоим.

Жена промолчала. Сын втянул голову в плечи и тоже умолк.

— Но почему она прыгнула? — Мне было важно найти в этих страшных историях какое-то рациональное зерно.

— Не знаю. — Мальчик еще больше покраснел и опустил голову.

— Иосиф, — снова вмешался его отец, — что происходит? Ты не хочешь говорить нашим гостям правду? Или ты что-то скрываешь?

— Я ничего не знаю.

Я подумала, что все приятели Кости, как только разговор доходит до этого инцидента, отвечают одинаково, словно под копирку.

— Сегодня ночью погиб Антон Григорьев, — сообщила я Иосифу. — Он тоже разбился, но не дома, а на стройке у Курского вокзала. Мы хотим знать, как это случилось. И почему такое чудовищное совпадение? Сначала погибла эта девушка, подруга Арины, потом исчез Костя, а сегодня ночью погиб Антон Григорьев… Это уже нельзя считать случайным совпадением.

— Иосиф, — Георгий Леонидович явно занервничал. Он сразу понял, какой страшной выглядит эта цепочка, — ты можешь сказать нам правду?

Иосиф взглянул на отца и что-то быстро ответил на грузинском языке. Мы не поняли, что он сказал. Но отец ему ответил и переспросил. Сын снова заговорил по-грузински, и мы опять ничего не поняли. Но пусть хоть так, иначе мы вообще ничего не узнаем.

Старший Васадзе помрачнел, нахмурился. Затем посмотрел на меня: