Сергей Дышев - Россия уголовная - от воров в законе до отморозков

Маньяк упорно отрицал первое преступление, приводя совершенно бессмысленные доводы в свою защиту. В тот вечер с 16 до 24 часов коллега по заводу Болотов подменял Заблотского на работе по его личной просьбе. Объясняя свое отсутствие в это время на работе, преступник сообщил, что отмечал тогда рождение сына. А защитник тут же представил суду письмо жене подсудимого в больницу. Проверили свидетельство о рождении. Ребенок родился 23 ноября, то есть спустя месяц после преступления, которое совершил будущий отец.

Заблотского прозвали в прессе "брянским людоедом". Газеты города Брянска подробно рассказывали о его преступлениях, приводя шокирующие подробности. Среди сокамерников он называл себя Чикой - брянским Чикатило.

Не признался маньяк в убийстве Груниной и на суде. Попросил суд сохранить ему жизнь. Но Брянск вдалеке от московских правозащитников. Здесь свои традиции. Кровавого убийцу приговорили к исключительной мере наказания.

Медицина не дает однозначного ответа, почему внешне нормальные люди неожиданно совершают немыслимые по изуверству преступления. Заблотский в детстве перенес тяжелую психическую травму. На его глазах отец бросался с ножом на мать. После этого он стал заикаться. Вспоминая об этом, он очень жалеет себя и плачет. Это потрясение, по мнению Заблотского, повлияло на его психику. Но у экспертов, которые провели судебнопсихиатрическую экспертизу, своя точка зрения.

ИЗ АКТОВ СУДЕБНО-ПСИХИАТРИЧЕСКОЙ И КОМПЛЕКСНОЙ ПСИХОЛОГОПСИХИАТРИЧЕСКОЙ ЭКСПЕРТИЗЫ

Садистские тенденции в форме удушения жертвы, нанесений телесных повреждений, в том числе ножевых ранений, вид крови, укусы тела явились для Заблотского С. В., находившегося в состоянии алкогольного опьянения, стимулом для получения сексуального удовлетворения. В таком состоянии он проявляет повышенную возбудимость, агрессивность, жестокость. Его заявления о патологическом характере влечений трафаретны и надуманны по содержанию.

Несмотря на наличие физических признаков опьянения, Заблотский С. В. не терял контакта с окружающими, правильно ориентировался в обстановке. На его мыслительную деятельность, поведение, психику не могли повлиять особенности его развития в детстве и в последующие годы, другие обстоятельства, указанные им самим, и стать непосредственной причиной преступления.

Характер совершенных Заблотским С. В. преступлений, результаты экспертиз, другие доказательства по делу указывают на сформировавшееся у него стойкое неприязненное отношение к женщинам, обуславливающее его агрессивные действия.

В камере смертников Заблотский сидит вместе с Алексеем Сусловым (который напару с братом живьем сжег в машине мужчину и женщину).

В первом убийстве Заблотский так и не признался: рассчитывает, что за смерть одной девушки у него больше шансов получить помилование из Москвы.

В камере смертников и состоялась наша короткая беседа с Заблотским. Он острижен под ноль, нет романтической шевелюры, но все то же благообразное инфантильное лицо. Речь шепелявая и нечеткая из-за отсутствия верхних передних зубов. По моей просьбе рассказал, за что осужден.

- В 1993 году убил девушку Оксану. Знал ее близко.

- За что убили?

- Так получилось. Не знаю. Мне не хочется об этом говорить. За пять лет уже надоело...

- Расскажите о себе.

- Родился в Брянске. Отца не было. Мать умерла, остались дед и сестра. Была своя семья, жена, сын. Сейчас ему шесть лет. Жена сразу развелась, с тех пор ее не видел. После убийства задержали через день.

- Тяжко здесь?

- Да уже привык. В этой камере три года. 21 апреля 1995 года был приговор.

Заблотский ждет помилования от Президента. Его вполне устраивает и перспектива получить пожизненное заключение и отправиться в спецтюрьму на острове Огненном в Вологодской области, откуда, как известно, обратной дороги нет.

- Значит, пожизненное заключение лучше, чем пуля?

- Конечно, лучше, - торопливо и явно волнуясь, соглашается Заблотский. - В любом случае.

У Заблотского, как и у всех патологических убийц, хорошо развито чувство самосохранения.

ОГНЕННЫЕ "ЖИГУЛИ"

Никакая артистическая игра не способна передать обыденные, серые, невыразительные эмоции, которые фиксирует видеокамера эксперта-криминалиста, снимающего злодея-преступника. Мне пришлось отсмотреть десятки часов видеосъемок допросов, следственных экспериментов. Патологические убийцы, маньяки, живодеры, насильники, которые заставляли трепетать жилые массивы и города, перед объективом камеры, пойманные, изобличенные, превращались в тихих и послушных говорящих животных. Все они охотно показывали места своих страшных преступлений, рассказывали детали. Разумеется, за кадром оставалась долгая и нудная работа по "раскручиванию" преступника, и силовые моменты в ней занимали не самое главное место. Все серийные убийцы, независимо от возраста, образования, профессии, обладали общей особенностью. Как люди, совершенно невосприимчивые к чужой боли, о своих делах они рассказывали с потрясающим равнодушием и даже скукой. Бывало, оживлялись, когда вспоминали, как наносили смертельные удары, о чем говорили с жертвой до убийства. Нелюди помнили свои кровавые "подвиги". Если представить их жизнь как некую пленку, то на фоне общей серости их преступления запечатлелись бы в самом ярком цвете.