Александр Кривенко: Детектив Клуб - 2 (Сборник)

Свою лепту в раскручивание моих спиральных залетов внес Витюля Шилков. Придется порыться на полках памяти и восстановить обстоятельства нашей с ним встречи. Иначе обедненной и неполной будет галерея людей, которым довелось участвовать в одной страшно детективной истории…

Через три-четыре месяца после моего торжественного вступления на должность мы с Шилковым направились в баню. Мне, естественно, весьма лестно было свести тесное знакомство с талантливым оперативником, о котором много говорили в отделении. В службе БХСС он слыл первым человеком. Зачем понадобился ему я, не берусь объяснять. Может быть, обычный интерес к новичку? Не знаю. Идея насчет бани мне очень понравилась, а ее реализация просто дух захватила…

Без малого четыре часа Витюля вводил меня во вкус сладкого ада парной. Пространщик дал нам неправдоподобно пушистый веник. Увы, под конец от березовых веток остались жалкие прутики. Распаренные, с кожей в листьях, словно модные обои, мы угомонились на деревянных скамьях предбанника и стали вкушать дары шилковского «кейса». Тонюсенькая его коробка вместила много такого, от чего у меня весело зачесался нос. Щедрой рукой Витюля на половинке газеты расставил две бутылки тягучего, в темном стекле, чешского пива, кусок розовеющего сала, банку кабачковой икры, изящную палочку «салями»…

С восторгом смотрел я на Шилкова. Теперь мне еще больше стало казаться, что у него твердый римский слепок лица — прямо вылитый Гай Юлий или Флакк. Виктора не слишком портил маленький изъян — глаза были немного «расцентрованы»: каждый из них так и норовил уставиться в «свою» сторону. Утаить черную зависть я не сумел.

— Ты что скуксился? — спросил Витюля, когда мне пришло в голову подначить его, а для затравки я изобразил скорбную мину.

— Открою тебе, Витя, роковую тайну: я родился под несчастливой звездой!

— Почему «под несчастливой»? — с набитым ртом про бубнил Виктор.

— Не понятно разве? — стал раскручивать сюжет укола я. — Угораздило меня стать участковым. Надо было к вам проситься.

— Это чтоб в баньку с баклажанной икрой ходить? — спросил не без иронии догадливый оперуполномоченный БХСС.

— Ладно, ладно, — покачал головой я, — только не надо мне доказывать, что здесь все перед тобой выплясывают из природного человеколюбия. Знаю эту публику…

— Между прочим, — изменившимся голосом, от которого у меня сердце екнуло, заговорил после паузы Шилков, — тут никому не известно, что я из милиции. К чему козырять этим? Надеюсь, ты не из тех голубчиков, которые надевают в гости «поплавок»? Товар лицом. Дескать, имей те в виду — я не осел, значок об окончании института на месте. Не люблю таких. А ты?

— Не люблю ездить в переполненных автобусах и выносить помойное ведро. Одинаково тошнит от этих занятий, — неопределенно пробормотал я, чувствуя, что основательно задет словами собеседника. Терпеть не могу подобных положений. Думаешь, как бы не покраснеть, и обязательно делаешься чуть светлее свежеразрезанной свеклы. До того неловко стало. Ни с того, ни с сего вдруг принялся болтать о Финике и злополучном кольце. Впрочем, об этом речь впереди. Надо же закольцевать «форменную» тему. Нет, не только из-за всего, о чем уже говорил, я исключительно по необходимости надеваю шинель или китель (судя по сезону). Если уж откровенно, то на первых порах я просто не «отходил» от приступов неиз- вестной врачам «болезни». Чудилось, что хулиганы и крикуны со всей округи собрались на мой участок и специально испытывают мои нервы. Раньше я и не представлял, сколько кругом может таиться опасностей, когда думаешь не об одном себе. А не думать нельзя, коль на тебе фуражка и погоны. Я появлялся на улице с каменной физиономией, но за этим официальным фасадом дрожмя дрожал заяц моего сердца. В душе я молился неизвестному богу не за мирных обывателей, а за хулиганов и скандалистов. Посидите дома смирно, внушал я им мысленно, а то придется волочить вас в отделение, шум поднимать.

Ребята убеждали, что к этой штуке скоро привыкаешь. Как и перестаешь видеть во всех нарушителей. Но у меня пока сложно. Уставал и устаю от нервного напряжения. Да и, наверное, не я, все-таки, один. Работа такая…

И, чтобы закончить с синдромом формы совсем, вспомню курьезный случай. Поручил я матушке сдать в химчистку только что полученные со склада брюки, китель, галифе… Три раза присылали оттуда уведомления: дескать, давно пора забирать вещи. Маме бумаги я не показывал, пока она сама, встревоженная неисполнительностью службы быта, не наведалась в чистку по собственной инициативе.