Александр Кривенко - Детектив Клуб - 2 (Сборник)

— Чего ж посуду пошли сдавать? — я сделал вид, будто не догадался, где бражники ночью доставали спиртное.

— Сама не пойму, — в знак благодарности разговорилась тетка Нюра, — можа, последние спустили. Энтот, в пинжаке, все на нашего серчал, мол, ты виноват, что подшибать приходится. А откуда у соседа деньги…

— В пиджаке, — пробормотал Леха, — кажись, не холодно.

— Не вру, не таковская, — вскинулась бабуля, — в клеточку весь.

— В клеточку! — завопил я и поволок Чернышева от безмерно удивленной информаторши.

Шуруя на всю катушку по пыльному проселку, я добрых пять минут втолковывал подельщику, что кольцо я обнаружил на месте схватки, в которой участвовал Финик с Клетчатым Пиджаком — раз, и что именно эти лица пытались спихнуть драгметалл в «Трех поросятах» — два.

— Понял, понял, — наконец «врубился» коллега, — не ясно одно: куда мы несемся с такой скоростью?

— В единственную лавочку в округе, где берут назад опорожненную емкость.

Увы, до магазина дойти так и не удалось. У самой цели, на пустыре, огороженном почтенными соснами, нас притормозила общественность — грузчик торговой точки и сочувствующий дедок. Они сообщили, что Финик, дескать, схватился с чужаком, и тот треснул гражданина Еропеева по башке дубиной. Причем последнего пришлось отправить в больницу…

В лазарете при медпункте нас не порадовали: пострадавший невменяем, объяснили нам. То ли по причине травмы, то ли алкогольного отравления. Приходите завтра.

Остатки дня мы добросовестно потратили на опрос забулдыг. Про интересующую нас парочку никто толком ничего сказать не мог. Лишь бойцовая тетка Нюра, подвергнутая беседе с пристрастием (разумеется, уже после разговоров с ее клиентурой), добавила, что Финик вроде познакомился с Клетчатым в городе, где калымил на какой-то стройке. После этих ее слов я догадался, что последнюю ночь она частично провела под окнами родового имения Финика. Женщина, хоть и в возрасте, остается любопытной. Особенно если задеты торговые интересы и мучает старческая бессонница.

До преклонных лет мне еще далеко, но спал я, как и тетка Нюра, плохо. Оно и понятно: половина отпущенного срока миновала, а воз и ныне там. Гоняемся за алкашами, разбираем их междуусобные войны, словно они — владельцы сокровищ. Признаться, я уже не верил в удачу. Сердце мое замирало в предчувствии близкой расплаты. Не так обидно было, что выгонят из милиции, как то, что будет торжествовать Ганин. Перед рассветом удалось задремать, и матери пришлось меня будить. За завтраком она помалкивала, зато расстроенное лицо говорило само за себя. У меня от матушки нет тайн. Она всегда умела дать дельный совет, на этот же раз она, видимо, разделяла мою точку зрения. Господи, хорошо, что мы не ведали, какие неприятности обрушатся на мою голову в грядущий день!

Мы встретились с Чернышом у длинного одноэтажного строения, именуемого со старых времен «лазаретом». Леха, не в пример мне, выглядел бодрым и свежим.

— Сейчас мы твоего Финика расколем до зернышка, — заявил он, — фельдшерица сказала, что он очухался и просит спиртику опохмелиться.

— Дали?

— Тебя ждем, а то он порцию проглотит, и нас с носом оставит.

— Хочешь держать морковку перед осликом?

Еропеев занимал трехместную и единственную палату.

Среди белых простыней его землистая физиономия и венистые веснушчатые руки выглядели чужеродными деталями. Финик часто моргал белесыми ресницами и огорченно вздыхал.

— Как здоровье? — поинтересовался Чернышев.

— В глазах — песок, губы — сушеные, — запел давно мне знакомую песню выпивоха.

— Допинг требуется, — объяснил я.

— Будет допинг, — пообещал Черныш, — только крыша то не поедет? Смотри, чердак прохудился, — и он указал на повязку, обхватившую финиковскую голову.

— Это ерунда. О забор долбанулся.

От такой наглости я вздрогнул.

— Ты что, Финик, и впрямь рехнулся. Какой там забор, — пришлось вступить в беседу мне, — собутыльник тебя огрел, есть два свидетеля и бумага о нанесении травмы.

— Ничего не знаю. Ударился и все тут.

Минут двадцать мы убеждали потерпевшего сказать правду, но даже угроза лишить его дозы не помогла. Я не переставал изумляться своему подопечному: обычно мягкий в обращении, за всю жизнь не научившийся убедительно врать, он грубил и изворачивался точно вьюн.

— Ну вот что, гражданин Еропеев, — официально заявил я, — нами возбуждено уголовное дело и, хотите вы или нет, преступник будет привлечен к ответственности.