Наталья Андреева - Метель

– Да, конечно.

– Не надо паниковать. Мы сделаем все, что возможно. Ну, не плачь.

– Я разве плачу?

Маша не замечала, что по лицу давно уже текут слезы. Вот все и закончилось! Это она виновата! Укатила на курорт с мужиком, забыла о ребенке, эгоистка! И вот тебе – расплата! За все надо платить! Получила свой океан любви и море счастья – заплати! Недаром она так боялась быть счастливой!

– Это я во всем виновата…

– Господи, в чем?

– Илья… Это все из-за него… Мне не надо было…

– Маша, перестань. Все будет хорошо.

– Это ты перестань! – она вскочила. – Перестань врать! Ты же знаешь, как все плохо! Ты мне и половины не говоришь! Ты опять все взяла на себя! Ты мне даже не позвонила!

– Я не хотела по телефону.

– Да? Я, знаю, в чем дело. Ты хочешь показать, что любишь ее больше, чем я, что я плохая мать…

– Маша!

– Да, ты этого хочешь. Хочешь забрать ее себе.

– Я, пожалуй, поеду домой.

Надя поднялась. Маша побледнела и вцепилась в Надину руку:

– Нет! Не уезжай! Нет! Вдруг ей станет плохо? Господи, что я такое говорю! Я и впрямь эгоистка! Прости меня! Прости! Только не уезжай!

– Неужели ты думаешь, что я ее брошу?

И тут они обнялись и расплакались. Прибежала Соня, обхватила их, обнявшихся, руками, заскулила:

– Ну, мама, Надя… Ну перестаньте ссориться…

Они разомкнули руки, приняли ее в свой круг. Теперь женщины стояли втроем, обнявшись, это был молчаливый заговор, заговор против обрушившейся на них беды. Они собирались бороться и собирались победить. Чего бы им это ни стоило.

…Маша так и не смогла уснуть. Какой уж тут сон! Вины с себя она не снимала. Она была непозволительно счастливой, и это расплата.

А около полуночи позвонил Илья. Сначала она не хотела отвечать, но потом все же взяла в руки мобильный телефон. Вяло сказала в трубку:

– Да. Слушаю.

– Это я слушаю! Ты же обещала позвонить!

– Илья… Я не позвонила, и не буду больше звонить. Мы не будем больше встречаться.

– Что случилось? – напряженно спросил он.

– Соня заболела, – ее голос опять задрожал. Вот-вот по лицу потекут слезы.

– Ну и что? Дети всегда болеют.

– Она серьезно заболела. У нее… у нее… – Нет, она не могла это выговорить! Вместо страшного диагноза всхлип и поток слез.

– Что у нее?

– Все. Не звони.

Она дала отбой. Какое-то время подождала, но телефон молчал. Маша даже испытала облегчение. Слава Богу, понял. Пусть поищет другую женщину, с которой можно весело провести время. Поиски не будут долгими. Отныне у них разная жизнь, без точек соприкосновения. Пусть будет так.

Соня уехала. Она провожала их с Надей в клинику, все разузнала и сидела там, пока не прогнали. Но вечером ей пришлось остаться одной. Это было самое страшное: одиночество и бездействие. Она бесцельно слонялась по квартире, в голову лезли дурные мысли, в частности мысль о самоубийстве, неизменная спутница глубокой депрессии. Но следующая же мысль была о том, что она нужна Соне, что это будет мучительно, но иного пути нет. Им надо пройти его до конца, куда бы дорога ни привела.

Она пыталась есть, пыталась убраться, мыть посуду, но потом уселась на кровать в Сониной комнате и тупо смотрела в одну точку.

Завтра надо сделать много. Надо прийти на работу и попытаться объяснить Ларисе, зачем ей нужен бессрочный отпуск без содержания, потому что работать в таком состоянии невозможно. У Маши есть кое-какие сбережения, есть банковский счет, откуда она ежемесячно снимает деньги. Расходы на хозяйство придется сократить. На какое-то время этого хватит, а там будет видно. Если у нее и были планы на будущее, то теперь они утратили всякий смысл. Раньше это будущее представлялось Маше в виде луча, начальной точкой которого было Сонино рождение. Луч уходил в бесконечность, в светлое будущее, как ей всегда казалось. Теперь это будущее превратилось в отрезок, длина которого зависела от того, сможет ли Соня справиться с болезнью. Он мог быть длинным, а мог быть и очень коротким. Хорошо, что Маша не потратила все деньги сразу, что у нее есть этот банковский счет…

Банковский счет… Мысль остановилась на Володе, Сонином отце. Еще одно важное дело: надо ему позвонить. Или… не надо? Возможно, понадобятся деньги на трансплантацию, большие деньги, и Надя что-то говорила о доноре…

Нет, об этом пока не надо думать. Горе надо дозировать. Сначала она переживет Сонин диагноз, а потом…

Нет, это невыносимо! Маша ушла в маленькую комнату, легла на диван, накрылась пледом, включила телевизор. Шел какой-то сериал, она смотрела его и раньше. Возвращалась с работы, готовила Соне ужин, телевизор был включен, по нему шел этот же сериал, она не столько смотрела, сколько слушала и вряд ли смогла бы сказать, о чем он? Этот сериал идет с начала сентября. Соня в больнице, а он по-прежнему идет. Она стала смотреть.