Мэри Стюарт - Огонь в ночи

«Так было и при мне».

«Да? Тогда ты знаешь, как трудно это описать. Я ударил его в челюсть, а он засмеялся в ответ, как милый ребенок, и вытирал кровь».

«Не думай об этом, Николас. Он не запомнил…»

«Скорее всего… Вообще, он только улыбался всем. Даугал отложил нож, взял его за руку и сказал: „Пойдем, паренек. Тебе лучше выйти из тумана“. И он пошел с тремя мужчинами, совершенно счастливый. – Николас вытащил сигарету. – Когда они немного отошли в туман, я услышал, что он поет».

«Поет?» – я уставилась на него.

"Ну, напевает про себя. «Я подниму глаза к горам, они помогут мне… Бедный дьявол. Бедный безумный дьявол».

Я быстро сказала: «Его не повесят, Николас».

«Нет. – Он потушил сигарету о камень и отбросил ее в сторону, словно вместе с ней мог отбросить память об этом отвратительном событии. Затем он снова повернул голову, и его голос внезапно изменился. – Ты видела меня с Марсией Мэйлинг, правда?»

«Да».

«Я слышал, как ты проходила мимо, когда мы… Когда мы целовались в коридоре».

«Ты слышал? Но я шла тихо, как мышь».

Он криво усмехнулся. «Моя дорогая девочка. Во всем, что касается тебя, мои инстинкты работают сверхурочно. Даже в темноте, и когда я целую другую женщину».

«Возможно, даже в большей степени, когда ты целуешь другую женщину», – сказала я сухо.

Его лицо нервно исказилось. «Полагаю, я заслуживаю этого. Но на этот раз, поверь, целовали меня, а не я».

«Всю ночь?»

Он нахмурился. «Что ты, к дьяволу, имеешь в виду?»

Я сказала, как после этого слышала мужской голос в ее комнате. «Поэтому, конечно, я решила, что это ты. И на следующее утро спросила тебя…»

«П-понимаю. Я думал, ты спрашиваешь о поцелуе. Нет, Джианетта, я не проводил с ней ночи. Просто у меня была, как тебе сказать? Моментальная остановка помимо желания».

«Уверена, ты дико сопротивлялся. – Он ухмыльнулся, но ничего не ответил. – Значит, в ее комнате был Гартли Корриган. Понимаю! Вот почему он пришел рано с рыбалки, а Альма сказала, что он не ложился до трех часов!»

«Надо полагать. Она поняла, что случилось, взяла губную помаду и убила куклу Марсии».

«Бедная Альма».

«Да. Для нее тоже все кончилось. Думаю, пережив вместе такой испуг, они поняли, что все же важны друг для друга… – Он помолчал с минуту, насупившись. – А теперь, – сказал он абсолютно другим тоном, – поговорим о нас?»

Я не ответила, сердце билось легко и быстро, и я не могла полагаться на свой голос.

Николас смотрел на меня. Он заговорил медленно, словно с трудом: «Не собираюсь начинать с извинений и самоуничижений, хотя, видит Бог, меня много за что нужно простить. И еще Бог знает, почему ты, по-видимому, простила меня. Это потом… Нет, молчи. Разреши закончить… То, что я хочу сейчас сказать – очень просто, но только это имеет в мире для меня значение. Я хочу, чтобы ты вернулась, Джианетта. Я ужасно хочу, чтобы ты вернулась. Я понял, что я дурак, преступный, грубый дурак, примерно через два дня после твоего ухода, а затем включилась гордость и не дала идти за тобой».

Я вспомнила, как говорила Альме, что в браке нет места для гордости. Его следующие слова были почти эхом. Почти. «Но гордость и любовь не ходят вместе. Я это обнаружил. А я очень люблю тебя, дорогая, и не думаю, что переставал любить. – Он нежно взял меня за плечи и повернул так, чтобы я посмотрела ему в глаза. – Хочешь, чтобы я вернулся, Джианетта? Ну скажи, пожалуйста».

«У меня никогда не было гордости в том, что касалось тебя, Николас», – сказала я и поцеловала его.

Позже, намного позже, он сказал, довольно робко: «Ты уверена? Ты уверена, моя дорогая?»

«Вполне, – решительный ответ я умудрилась произнести безо всякой убежденности, и глупо добавила: – Дорогой Николас…»

«Моя Джианетта. – Позже, ну уж совсем намного позже, он отодвинул меня от себя, посмотрел, рассмеялся и продолжил: – По крайней мере, на этот раз нет сомнений в силе моей любви».

«Почему нет?»

Он посмотрел странно насмешливо. «Если бы ты видела себя, дама с зелеными рукавами, ты бы не спрашивала. И если бы Гюго оказался здесь…»

«Избави бог…»

«Аминь. Нет, не пытайся приводить себя в порядок. Не получится, и в любом случае, я люблю тебя, грязную, мокрую и ободранную. Хочу сосредоточиться на твоей красивой душе».

«Я это заметила».

Он ухмыльнулся и сжал мои плечи. «Знаешь, наша встреча здесь не случайна».

«Да? Но как?..»

«Твой отец», – кратко ответил он.

«Хочешь сказать…»

Он кивнул, все еще улыбаясь. «Недавно я снова наладил связь с твоими родителями. Развод их очень огорчил, и они очень хотели все уладить. – Он улыбнулся. – Бедная Джианетта, у тебя не было шансов. Твой отец прямо сказал, что ты никогда не будешь счастлива без меня, а мать… Ну, не думаю, что она когда-либо признавала, что мы разведены, не так ли?»