Ольга Хмельницкая: Шпион в костюме Евы

– Ну что же ты лежишь? – обратилась Грицак сама к себе, – ты же опоздаешь на работу.

Диана, уроженка Украины, работала реализатором на рынке, продавала тарелки, чашки, ложки и вилки, целые дни проводила на улице и снимала маленькую холодную квартирку в спальном районе столицы. Сейчас, в декабре, стояли морозы, и Диане приходилось совсем худо. Впрочем, другой работы у нее все равно не было. Как, собственно, и каких-либо жизненных перспектив. Особенно если учесть, что она не отличалась особой красотой и страдала от лишнего веса.

Собравшись с духом, Диана сделала еще одну попытку встать. Она вскочила, мгновенно покрылась гусиной кожей и, мелко стуча зубами, ринулась в ванную, где царил не просто холод, а вечная мерзлота. Грицак трясло так сильно, что она никак не могла попасть в рот зубной щеткой. Зубы стучали все сильнее, громче, звонче…

– Ой, да это же мне в дверь кто-то стучит! – наконец догадалась девушка, родиной которой был Севастополь.

Как была, в трусах, майке и со щеткой в зубах, она побежала к двери, подпрыгивая на ходу и поджимая вверх то одну, то другую ногу, как собачка на морозе.

На площадке понуро стояла Люда.

– Ах, дорогая моя! – обрадовалась Грицак. – Заходи, пупсик.

Пупсик ввалился. Выражение лица у него было трагическим.

– Спасибо, – прошептала Люда, начиная плакать. – Спасибо, что впустила меня!

Отмахнувшись, Диана снова помчалась в ванную, сверкая короткими полными ножками. Людмила со слабым стоном повалилась на продавленный пуфик в прихожей и закрыла глаза.

– Он что, тебя выгнал? – закричала из ванной Диана.

Ответом ей были истерические рыдания.

– Ну он тебя хотя бы не бил?

– Нет, – пробормотала Люда, вытирая слезы, – не бил.

– И на том спасибо! – жизнерадостно воскликнула Диана, натягивая один свитер поверх другого.

Люда встала с пуфика. Ее рыжие волосы были стянуты сзади в хвост, который уныло свисал вдоль спниы.

– Еще не хватало, что он меня дубасил, – сказала она с возмущением.

Диана пролетела мимо Люды, размахивая брюками.

– Ничего, твой муж скоро одумается и придет извиняться, – сказала она.

Люда побрела на кухню, налила в кастрюльку воды и поставила ее на огонь.

– Леонид больше не мой муж, – сказала она, – он со мной развелся. Знаешь, такие объявления бывают в газетах: «Разведем быстро, эффективно и без ведома супруга. Сто у. е.». А сегодня утром приехал домой с какой-то Ритой, продемонстрировал паспорт со штампом о разводе, и адью.

– Я с самого начала говорила, что он какой-то скользкий, твой деятель шоу-бизнеса, – назидательно сказала Диана, плюхнувшись на стул в кухне. Вода в кастрюльке потихоньку начинала кипеть. Люда молчала.

– Надо подать на него в суд! – предложила Диана. – Режиссеры блюдут свою репутацию! Он тебе заплатит за молчание. И еще в желтую прессу можно обратиться.

– С чего ты взяла, что он что-то там блюдет, – грустно усмехнулась Людмила. – Для того чтобы обращаться в прессу и тем более в суд, нужны деньги. А я даже лист бумаги не могу купить для того, чтобы заявление написать. Вспомни, я ведь готовилась быть домохозяйкой. Последние полгода я сидела дома.

Ее рыжий хвостик грустно дрогнул.

– Я дам тебе и авторучку, и бумагу, – сказала Диана. – Подашь исковое заявление. Напишешь там, что все имущество бывшего мужа надо поделить пополам и что тебе полагается компенсация за моральный ущерб. Угу?

– Угу, – передразнила подругу Люда. – Кстати, – добавила она, вылавливая из чашки чаинки, плавающие на поверхности, – сегодня утром, выставляя меня за дверь, бывший муж подарил мне одну из своих машин.

– Да ты что?! Правда? – с энтузиазмом воскликнула Диана, вскакивая на ноги.

Люда не шелохнулась.

– Подожди, не радуйся, – вздохнула она, – лучше в окно выгляни. Это реквизит, который он стырил со съемок фильма о революции.

Грицак ринулась к окну. У самого подъезда стоял грязный ржавый «УАЗ». Одно колесо у него было спущено. Брезентовый верх зиял дырами. Борта были живописно пробиты рядом пулевых отверстий, а прямо на дверце красовалась огромная красная звезда.

– Да-а-а-а, – сказала Диана, округляя глаза, – царский подарок! А за сколько его можно продать?

– Ни за сколько. Только на металлолом.

Грицак, не удержавшись, засмеялась. Вместе с ней сквозь слезы улыбнулась и Люда.

Совещание назначили на девять утра. Полковник Рязанцев сидел во главе длинного стола, под российским триколором. Справа и слева расположились руководители подразделений, многие из которых были его, Рязанцева, боевыми товарищами.