Марина Крамер: Первая леди города, или Между двух берегов

– Сядь, пожалуйста, – тихо попросила Марина, взяв Хохла за руку, и он подчинился, словно прикосновение руки успокоило его.

– Не пей больше, – угрюмо бросил он, глядя на то, как она наливает текилу.

– Как скажешь, дорогой. – Коваль отставила стакан и взяла сигарету.

– Скучно с вами! – заявил Розан, вставая из-за стола и направляясь к выходу. – Пойду с Дарьей парой слов перекинусь.

– Ночевать не оставлю, даже не надейся! – предупредила хозяйка. – Взял моду! У меня не ночлежка.

– Ой, злая ты, Маринка! Как я под балдой поеду, подумала?

Розан смотрел жалобно, хлопал ресницами, изображая вселенскую скорбь, но Марина осталась непреклонна:

– А мне-то что? Не пей за рулем!

– Я тогда у Дашки останусь, – пригрозил он.

То, что домработница Даша неровно дышит к Сереге, Марина знала давно. Стоило только появиться во дворе его «Чероки», как с головы Дарьи моментально исчезала цветная косынка, белокурые, чуть вьющиеся волосы распускались по плечам, спина выпрямлялась, а круглое, приятное лицо озаряла улыбка. Марина только посмеивалась, наблюдая за влюбленной домработницей. К Даше она была очень привязана, за те годы, что Коваль прожила в этом доме, заботливая женщина хорошо изучила привычки молодой хозяйки, окружала ее вниманием, как родную дочь. Так что на забавы Даши и Розана Марина смотрела сквозь пальцы.

– И флаг в руки, но мне на глаза не попадайся!

– Хорошо, золотая моя, искать будешь – не найдешь! – заверил Серега, направляясь в сторону кухни, где брякала посудой Даша.

Хохол мрачно смотрел телевизор, где в «Новостях» рассказывали о результатах местного конкурса красоты. Победила длинноногая блондинка с глуповатым лицом; стояла на подиуме в накинутой на плечи норковой шубке и старательно хлопала накрашенными ресницами, демонстрируя удивление по поводу своей победы. Коваль усмехнулась – зачем так играть, когда любому дураку понятно, что если за твоей спиной видна улыбающаяся морда Макара, то вопрос о победе даже не стоит. Хохол тоже заметил сутенера, фыркнул и потянулся за сигаретами.

– Пойдем в сауну? – предложила Марина, пытаясь вернуть своему телохранителю хорошее настроение, но Хохол неожиданно отказался:

– Не хочу.

– Да и пошел ты! – разозлилась она. – Заколебали все!

Коваль развернулась и вышла из гостиной, прихрамывая. Через час, вся распаренная и расслабившаяся, она лежала на полке в сауне и плакала. Еще два дня – и годовщина у Егора, опять появится толпа притворно сочувствующих, в глаза выражающих соболезнования, а за спиной злорадно потирающих руки… Так было на девять дней, на сорок, на полгода… откуда столько мелких людишек вокруг? Марина никого не звала на поминки, но всегда кто-то притаскивался. Возможно, ей просто казалось, что все так плохо, но скорее всего так и было – слишком много Малыш оставил ей, слишком многих обошел. Женщина, да еще совсем молодая, с такими деньжищами, с такими связями… Мало кому это нравилось, скорее – наоборот.

Дверка отодвинулась в сторону, появился телохранитель, молча залез, сел за спину и обнял Марину громадными ручищами. Уткнувшись лицом в мокрые волосы, покаянно пробормотал:

– Киска моя, прости идиота, не знаю, что накатило… не могу без тебя, прости…

– Я не сержусь на тебя, Женька. – Она положила руки на его пудовые кулаки и прижалась затылком к плечу. – Просто ты стал какой-то… не знаю, чужой совсем. Я измучила тебя, со мной очень трудно.

– Неправда. С тобой хорошо.

– Хочешь, я разрешу тебе спать у меня в спальне?

– Нет.

– А…

– Я не лягу в постель, в которую ложился Малыш, – отрезал Хохол, вынимая ее из сауны. – Даже не проси меня. Ты будешь спать у меня, когда захочешь.

– Как скажешь, дорогой, – отозвалась Коваль, обнимая его за шею и прижимаясь всем телом. – Все, что ты захочешь.

– Так прямо и все?

– Я никогда не бросаю слов на ветер, ты ведь знаешь.

– Ох, нарвешься ты, Коваль! – предупредил Хохол, занося Марину в свою комнату и укладывая на постель. – Вот и шконка моя, ждет нас с тобой, моя киска…

Она растянулась на постели, наслаждаясь движениями его рук по телу.

– А ведь я боюсь тебя, Женька, – призналась вдруг Марина. – Ты меры не знаешь, я боюсь, что ты не сможешь остановиться, искалечишь…

– Ты меня боишься? – расстроенно повторил он, обнимая ее. – Боишься? Да я лучше нос себе откушу, чем причиню тебе вред, неужели ты не понимаешь?

– Не обижайся, – попросила Коваль, целуя его. – Хочешь, расскажу, как меня тобой пугали, сперва Череп, потом Малыш? Больше всего на свете я боялась попасть тебе в руки, оказаться с тобой в одном помещении. Я смотрела на тебя и боялась встретиться глазами, чтобы ты, не дай бог, не захотел познакомиться со мной поближе. А где-то глубоко внутри мне было интересно узнать, какой ты. Меня привлекала исходившая от тебя опасность. Помнишь, когда я впервые оказалась в твоей комнате? Ты не впустил меня тогда, а я была готова на все, правда.