Карло Шефер - Кельтский круг

— Господин Тойер? Как вы себя чувствуете? — с подчеркнутым вниманием спросил мальчишка и присел на край постели.

— Хорошо, вполне нормально. Вероятно, это моя обычная мигрень, но прихватило на этот раз крепко, такого еще не бывало.

— Вы не приходили в сознание несколько часов. Мы протестировали вашу мозговую деятельность, и, к счастью, наши тесты не выявили никаких заметных отклонений от нормы.

— Ну вот и хорошо, — простонал комиссар, — тогда отдайте, пожалуйста, мои штаны. Любые штаны. Я согласен даже на ваши.

— Ха-ха-ха, — засмеялся ординатор, — нет-нет-нет. Так быстро не получится. Мы должны выяснить, что с вами было! — И он грубовато постучал по лбу сыщика.

— Так ведь ничего серьезного не было, — смиренно возразил пациент. — Вы же сами сказали, что все тесты в порядке.

— Да, правильно… — Врач взглянул на часы. — Но мы все-таки хотим получить гарантию, что вы больше не упадете в обморок. Хоть у вас и не выявлено типичных для эпилепсии судорог, но ведь каждый человек уникален, не похож на остальных… Представьте себе, вы регулируете движение транспорта на перекрестке, и вдруг…

Тойер разозлился:

— Я старший гаупткомиссар криминальной полиции, убойный отдел. Я не регулирую уличное движение. Если рядом со мной провалится в яму автобус, я даже не взгляну в его сторону, так мало меня это касается. И вы, медики, все для меня одинаковы, при всех ваших различиях. Ведь люди все похожи.

Он упал на подушки.

— Может обычный стресс вызвать такой сильный приступ мигрени, если при этом из-за душевного смятения совершенно забываешь про еду, но не про питье? И еще спать, спать и спать — тоже мое хобби, хотя бывают моменты, когда не до хобби, то есть не до сна.

— Вполне может быть… Вы много пьете?

Холодная манжета замкнулась вокруг его левого запястья.

— Ну, что вы еще придумали?

— Я хочу измерить ваше давление. По-моему, вы чересчур возбуждены.

— У меня аллергия на такие манжеты, — солгал Тойер. — Кстати, я пью только колу, я ее имел в виду.

— Ой, простите… Может, вам стоит перейти на фруктовые соки, разбавленные минералкой, и на фруктовый чай. Да еще изменить питание. Перейти на бессолевые блюда. Есть группы, которые занимаются совместным приготовлением пищи. Там вы можете с кем-нибудь подружиться. — Врач отстегнул липучку, и Тойер стряхнул с себя манжету.

— Я не ищу бессолевой дружбы.

Голова врача нависла над ним.

— Вы часто что-то забываете?

— Иногда забываю, например, про приличные манеры и хорошее воспитание.

— Вы выглядите неухоженным.

— Довольно! Хватит с меня! — взревел сыщик и властно выпрямился, насколько это было возможно с голым задом.

— Вы уже несколько дней забывали бриться, — словно оправдываясь, возразил врач.

— Я уже тридцать лет забываю бриться. Вам хорошо говорить, вы, кажется, еще не бреетесь.

— И правда, — признался молодой доктор. — Иногда я думаю, что это гормональный сбой… — Он потрогал розовую щеку и внезапно стал маленьким и растерянным.

— Ах, вот оно что. — Тойер спокойно встал с постели — на табурете возле двери он углядел свою одежду. — Такое бывает. Вы сводите людей к химическим процессам и тут же говорите про индивидов. Пожалуй, вы большой оригинал.

От словесной перепалки проснулся старик. Затуманенными мышиными глазками он обвел палату, ища что-то неведомое. Ничего не увидев, он ухватился за исторический якорь своего поколения.

— Хайль Гитлер! — пропищал он на всю палату. Жалкий обломок угасшего сознания.

— Вы серьезно считаете, что я тут поправлюсь? — спросил Тойер у врача.

— Нет, — последовал тихий ответ, — но если вы сейчас уйдете, я настоятельно рекомендую вам явиться в понедельник на прием к профессору Тойеру.

— Что? — воскликнул гаупткомиссар. — К кому? Как его фамилия?

— Да, он Тойер, как и вы. Не ваш родственник?

— У меня вообще нет родственников. Что, его фамилия пишется точно так же, как моя?

— Да-а, но это еще ничего не значит.

— Нет, конечно, только непривычно. Некоторых это смущает, но не меня. И вообще, зачем мне к нему идти? Вы же сказали, что тесты… или там делают другие тесты?

— Нет, но я вам настоятельно рекомендую…

Тойер уже оделся, осталась только обувь. Левый ботинок он так и не нашел. Возможно, эти придурки просто забрали его.

— Значит, мне нужно пойти к своему однофамильцу. Я уже понял. Мне намажут на башку нечто вроде желе и станут изучать кривые, которые будет выписывать мой мозг. Возможно, мне придется лечь в большую трубу, где гул такой, словно в центрифуге для отжима белья. В итоге я увижу свой мозг разрезанным на ломти. Из-за своей мигрени я уже однажды это проделывал. С тех пор не люблю цветную капусту.