Карло Шефер - Кельтский круг

Лейдиг покачал головой:

— Ее алиби могут подтвердить две свидетельницы. — Горькая складка возле его рта подсказала имя одной из свидетельниц. — Танненбах был уже мертвым — и это подтвердят медики, — когда она вернулась за своим лекарством, а прежде, когда уходила с работы, у него еще сидел пациент…

— Ну и что? — воскликнул Тойер. — А кто этот пациент?

— Одиннадцатилетний мальчик, — добавил Штерн. — Диабетик, набожный ученик специальной школы. Так что он вне подозрений.

Зельтманн вздохнул, словно сожалея об этом. Тойер угадал его мысли: мальчик — этакий чертенок из ранних, насмотрелся по ящику криминальных фильмов. Громкая история, внимание всех СМИ, директор красуется перед репортерами и телекамерами… Из-за усталости гаупткомиссар почти забыл о своей ненависти к директору, а теперь вспомнил.

— Сегодня нам стало известно, какая связь может существовать между жертвами, — продолжил он. — Это фрау Людевиг, мстящая за свои былые унижения и душевные раны…

— Господин Тойер! — воскликнул Зельтманн. — Давайте без пустых догадок! Только факты.

— Мне казалось, что это тоже факт, — терпеливо возразил могучий сыщик. — В любом случае Брехт, третий и последний из ее любовников, как-то мог пронюхать про двух других и пойти на убийство. Впрочем, это практически исключено. Людевиг тоже так считает. Брехт не связан с криминалом, не имеет судимостей; по моим оценкам, это вполне безобидный пустозвон из Старого города. Между прочим, нам следует присмотреться к ее мужу. Даже если физически он не в состоянии совершить преступление, все равно нужно проверить его банковские счета и все такое. Наконец, остается сама фрау Людевиг — возможно, по каким-то темным причинам она сама грохнула своих хахалей. — По лицу Хафнера было видно, что ему необычайно понравился такой энергичный выбор слов. — Хотя эксцентричная мамзель там…

— Эй, что такое? При чем тут я? — рассеянно спросил Зельтман.

— Нет, — простонал Тойер, — я сказал не «Зельтманн», а «мамзель». В общем, фрау Людевиг следует исключить: чтобы она сама навела нас на свой след — это просто курам на смех. В общем, ситуация такова. Плазма, Брехт и господин Людевиг — или Великий некто. Вот основные подозреваемые.

— Вы не должны забывать одно, — лукаво напомнил директор. — Свидетель, которому мы обязаны информацией о Плазме, видел, как тот стрелял. А подозреваемый с тех пор исчез. По-моему, здесь все достаточно ясно.

Тойер кивнул.

— Завтра я съезжу в Вислох и наведу справки о Плазме. Вы втроем, — он повернулся к своим комиссарам, — последите посменно за Брехтом; потом доложите, что он из себя представляет. А теперь я устал. Те, кто не будет занят слежкой, встречаются завтра со мной в кабинете.

— С завтрашнего дня я ухожу в отпуск, — с сожалением сообщила Ильдирим. — Момзен, вероятно, свяжется с вами.

Хафнер печально вздохнул:

— Жалко. Наша команда теряет людей.

Тойер вернулся домой и тут же рухнул на постель. Когда он уже засыпал, зазвонил телефон. Хорнунг наговорила свое сообщение на автоответчик. Она хочет его видеть. Скучает без него. Ей очень стыдно за инцидент с апельсиновым соком. И она постарается все исправить.

Тойеру приснился волшебник, который его страшно ругал. Сыщик громко пробормотал не просыпаясь:

— Мы еще не говорили про ключ!

Небрежно, как всегда, старший гаупткомиссар Иоганнес Тойер совершил свой утренний туалет. И опять забыл побриться.

Хорнунг он звонить не стал — солгал себе, что она на работе, хотя знал, что она старается назначать занятия на вторую половину дня. Но нет, ему некогда, у него ведь много дел.

Дела всегда находятся, когда в них нет смысла. Говорят, один человек в ожидании смертной казни покрасил собственную камеру, чтобы уютнее было в ней сидеть.

Зато он позвонил в Вислох, в психиатрическую больницу, и договорился о встрече. Затем осторожно повел «опель» по задымленной автомобильными выхлопами кольцевой дороге Рейн-Неккар. Летняя жара только-только заявляла о себе, но сыщик уже обливался потом.

Наконец за окном машины замелькали корпуса клиники. Занятый вопросами, которые ему никак не удавалось четко сформулировать, комиссар почти не смотрел на них.

Вот и нужная дверь. Тойеру неожиданно пришла в голову мысль, что в случае чего он может тут и остаться. Это его успокоило.

Доктор Виланд устало смотрел на него. В руках он держал папку толщиной с телефонную книгу — Плазма явно не был жертвой временного помрачения рассудка.