Магдален Нэб - Фамильные ценности

— Я… — Капитан оказался не в состоянии изобразить благодарность надлежащим образом и сменил тему. — Пресса…

— Мы используем их, а не наоборот. Будьте с журналистами обходительны. Каждый раз, когда общаетесь с ними, подбрасывайте им понемногу подходящей для печати ерунды. Постарайтесь и семью уговорить быть с ними любезными. Может наступить момент, когда газетчики нам понадобятся. Кто может за этим стоять, Маэстренжело? Здесь, в Тоскане, мы находимся на территории, контролируемой сардинской мафией, я знаю. Но кто конкретно? Вы так чертовски осмотрительны, но должны же у вас быть предположения!

— У меня их два. Джузеппе Пудду и Салис. Франческо Салис.

— Оба в розыске?

— Да. Пудду исчез сразу после досрочного освобождения в прошлом году. Салис около трех лет в бегах.

— Завтра рассчитываю на ваш звонок. — Фусарри потушил пятую сигару и вышел.

Капитан открыл окно:

— Ну, Гварначча, что вы думаете?

— Не знаю, как я с этим справлюсь. Если бы не обязанности по охране Палаццо Питти, да еще два моих человека сейчас ищут свидетелей, не явившихся в суд сегодня утром… А тут звонок из прокуратуры… Им кажется, что мы везде успеем. Лоренцини сейчас остался один, и, если что-то случится… — Он замолчал, вспомнив, что это уже случилось.

Маэстренжело так чертовски осмотрителен…

А Фусарри так чертовски стремителен. Во-первых, он слишком быстро говорит, видимо, потому что он с севера. Во-вторых, отличается чрезмерным свободомыслием и плевать хотел на установленные правила. Инспектор знал, что Маэстренжело это не нравится. Свободомыслие, по мнению капитана, — один из смертных грехов, причем отнюдь не последний. Взять хотя бы эту ситуацию с прослушиванием телефона. По правилам прослушивание следует вести в прокуратуре, а это означает делить комнату с тамошними сотрудниками, которые всегда готовы вмешаться, а потом присвоить себе чужие лавры. Мало кому это приятно, но правила есть правила. И лишь одному Фусарри на всем белом свете могло взбрести в голову предложить Маэстренжело заниматься прослушкой не в прокуратуре, а у себя, в главном управлении! Неслыханное попрание традиций!.. Капитан согласился, потому что от настолько соблазнительной перспективы слишком трудно было отказаться. Он даже потерял дар речи. Фусарри как никто умел лишать людей дара речи. А его предложения по работе с прессой?! Порекомендовать капитану подбрасывать прессе — как он там выразился? — «подходящую для печати ерунду»! Да кто же не знает, что журналисты Флоренции прозвали капитана Маэстренжело «Могила». Какая там еще подходящая ерунда! Разумеется, инспектор и сам бы не стал этим заниматься. Какого дьявола он должен разбираться, какая ерунда подходит для печати? Ну нет, пусть сами решают, что им публиковать, как всегда это делали. Вот разве что брат и сестра Брунамонти что-нибудь им подкинут, например фотографии и тому подобное, хотя после краткого знакомства с сестрой Гварначча с трудом мог представить, что она шепчется с репортерами. Возможно, брат, если он надумает сотрудничать…

«Совершенно очевидно, — сказал капитан, — что за этим делом стоит некий похититель-профессионал, который скрывается от правосудия. Новый закон превратил похищение в трудоемкий процесс, в нем сейчас остались только специалисты высокого класса. А профессионалы не падают с неба, их деятельность известна, существуют досье, поэтому их можно выследить, если они, конечно, совершат промахи. Думаю, это дело затеял один из двух преступников, находящихся в розыске, у каждого своя группа сообщников и, самое главное, собственная территория, где можно не рисковать». Что ж, к мнению капитана полезно прислушаться.

По берегу реки под полуденный колокольный звон инспектор опять двинулся к Санто-Спирито. Торговцы собирали товар, закончив работу. Он был бы рад занять прежнюю позицию и понаблюдать за коричневыми ставнями, разрабатывая план, как лучше наладить контакт с сыном графини, но любопытный взгляд Торквато заставил его передумать. Гварначча отправился вместо этого в кафе-мороженое рядом с домом Брунамонти.

— Привет, инспектор.

— Джорджо. — Скрывшись от ветра и солнца, инспектор снял фуражку и темные очки. — Мне чашечку кофе.

Они с Джорджо были старыми знакомыми. Бар в последние годы приобрел более состоятельную клиентуру, и теперь здесь в дополнение к знаменитому мороженому стали подавать модные легкие ланчи для студентов и работающих неподалеку служащих. Джорджо не допускал в своем баре наркотиков и дружил с законом.