Кристофер Фаулер - Комната воды

– Но почему ты решила, что речь о чем-то нелегальном?

– Гарет ничего мне не рассказывает, а я его знаю. Он думает, если я выясню, в чем дело, то буду ругать его за то, что он глупо себя ведет. – Она закурила. – Ты еще куришь?

– Нет, давным-давно бросил – врачи не разрешают.

– Так что он, по-твоему, затеял?

– Пока мало что известно, – признался Мэй. – Он исследует остатки утраченных лондонских рек. Пока мы видели его возле трех рек – Флита, Эффры и Уолбрука. Судя по всему, его особенно интересуют те участки, где туннели расширяются и выходят в Темзу.

– Но почему? Это же сфера его интересов, а значит, такого рода исследования наверняка законны.

– Мы рассмотрели самые явные вещи. Например, я предполагал, что муниципалитеты могли отказать Гарету в допуске к закрытым участкам, но, оказывается, он о таком допуске и не просил. Управление Темзы нередко выдает непрофессионалам разрешения на вход в систему в сопровождении своих людей, но нам они сказали, что Гринвуд с ними не связывался. Кроме того, из-за недавних дождей ситуация стала такой опасной, что только опытные рабочие имеют доступ к этим участкам для проведения необходимых работ. Реки проходят под объектами частной собственности или даже через них, а потому мы приватно переговорили с домовладельцами и застройщиками. Но они тоже ничего не знают. Из всего этого следует, что в интересах частного клиента супруг твой действует без официального разрешения. На всех этих участках он сфотографирован.

– Ты говоришь о вторжении на частную территорию или, по меньшей мере, о попытке такого вторжения? Это дойдет до музея – так всегда бывает. Его опять выкинут. Ты не мог бы его остановить?

– Артур хочет знать, что он затеял. Мы решили вмешаться, когда он посягнет на что-то серьезное, а обвинений во вторжении на частную территорию можно избежать, если мы найдем что-нибудь на его клиента.

Моника провела ладонью по волосам:

– Я не могу больше так жить, Джон. Может, я плохая подруга жизни, но я не хочу быть только опорой. Я всерьез подумывала о том, чтобы уйти от него, когда эта история всплыла наружу, словно испытание для меня. Знаю, что несправедливо тебя втягивать, но мне больше не к кому обратиться. Жены ученых не желают меня знать, а старые друзья ушли далеко вперед. Вот я и подумала: может, хоть Джон вспоминает меня добрым словом?

– Ты знаешь, как я к тебе относился, – с улыбкой сказал Мэй.

– Почему же ты меня не удержал?

– Ну что тут скажешь? – Он смутился. – То были времена диско. Всем хотелось продлить молодость, никто не желал заводить семью.

– Это самая хилая отговорка из всех, что я слышала. – Смех Моники остался прежним. – Кстати, когда мы встретились, ты был женат. Что произошло?

– О, это давняя история, – уклончиво ответил Мэй, вставая, чтобы рассмотреть картины.

– Значит, брак распался?

– Да, мы с Джейн развелись. Она… у нее были проблемы со здоровьем. Она заболела. Не физически, понимаешь, а…

Мэй не мог заставить себя докончить фразу. Он не видел особого смысла в том, чтобы возрождать прошлое, – по крайней мере, пока боль тех лет еще не утихла.

– Ты можешь не говорить мне об этом, Джон.

– В том-то и дело – я слишком долго об этом молчал. Я редко обсуждаю свой брак с Артуром, потому что… в общем, у него очень специфический взгляд на эти вещи.

– Речь идет о психическом заболевании, да?

– Тогда мы еще не знали, с чем имеем дело.

– И у вас были дети.

– Да, двое. Сначала родился Алекс, а четыре года спустя Элизабет. Теперь остался один Алекс.

Моника встала, подошла к Джону и легонько приобняла его за плечо:

– Что случилось с твоей дочерью?

Он отвернулся, с трудом подбирая слова:

– Она умерла, и я в этом виноват. В те дни я был намного тщеславнее, видимо чересчур. Алекс женат, живет в Канаде и знать меня не хочет. Элизабет… она родила девочку. Эйприл очень похожа на мать. Она живет в Лондоне, и… у нее все будет хорошо, я уверен. Пока у нее трудности, но мы учимся их преодолевать.

– Бедный Джон, ты не заслужил всего этого…

– Не знаю, – с деланой легкостью сказал Мэй, – но, по-моему, лучше все-таки завести семью – пусть даже и потерять ее потом, – чем жить, как Артур.

– Меня ты никогда не терял, – откликнулась Моника, обхватив его лицо ладонями.

– Ты хочешь сказать, что спал с ней? С женщиной из нашей округи? – крикнула Кайла Эйсон.

– Какого черта ты приплетаешь сюда округу? – рявкнул в ответ Рэндалл. Передняя спальня дома номер тридцать девять была невелика, и Рэндалл не сомневался, что соседи слышат каждое слово. – И вообще, какое это имеет значение? Это было за два года до встречи с тобой.