Кристофер Фаулер - Комната воды

– Должно быть, это очень удобно, – обратился Брайант к Аарону. – Скажите, что вы думаете о нынешних детях?

– Меня все об этом спрашивают, – ответил Аарон, – как будто с детьми могли произойти внезапные метаморфозы, но по ученикам моей возрастной группы я этого не вижу. Они по-прежнему играют и сбиваются в компании, выбирают лидеров и боготворят любимых героев, задирают других или сами становятся жертвами травли. Мои ученики еще маленькие, так что я не испытываю тех трудностей, что возникают с ребятами повзрослее. В моем классе вы никогда не увидите детей старше десяти лет. Конечно, малыши слишком много смотрят телевизор. Они знают всех персонажей своих любимых передач, но не могут вспомнить имена людей, которых встретили на улице.

– Вероятно, они не понимают, в чем разница.

– Уверяю вас, они прекрасно все понимают, – возразил Аарон. – Им просто не хочется сделать над собой усилие. Детям присуща некоторая жестокость, им явно не хватает чувства. Убежден, что в этом плане они совсем не изменились. Но как только им исполняется десять, словно какой-то выключатель щелкает у них внутри: они мгновенно учатся управлять собой и лицемерить. Безусловно, это механизм выживания – возможно, необходимое оружие, когда ты вынужден передвигаться по округе с пустыми карманами.

Откровенность Аарона подвигла Брайанта на дальнейшие расспросы.

– Есть ли среди ваших учеников дети с этой улицы? – спросил он, подумывая, имеет ли смысл опросить кого-то из них.

Современные школьники Артуру не нравились; мотивы их поведения казались ему темными и неясными. С каждым поколением дети становились все более пустыми и чужими, возможно, потому, что он виделся им невероятной развалиной.

– Мы католическая начальная школа для детей из простых семей, мистер Брайант. Дома в округе предназначались для ирландских рабочих, строивших железную дорогу, и потомки многих из них так здесь и живут. Район поделен между традиционно обитавшими здесь представителями рабочего класса и новыми жителями из среднего класса.

– Интересно, как вы их различаете? – полюбопытствовал Брайант.

– У семей из среднего класса никогда нет бабушки, живущей по соседству. Они терпеть не могут, чтобы о них думали как об экономических мигрантах, хотя именно таковыми являются – селятся в развивающихся районах и тихо поджидают прибыли, ноя из-за отсутствия на главной улице магазинов экологических продуктов.

– А сын Уилтонов тоже учится у вас?

– Что вы, Брюэр ходит в частную школу в Белсайз-Парк. А вот то семейство, – он указал на вест-индскую чету с двумя празднично одетыми детьми, – отправило своих детей в англиканскую школу, куда записываются за три года. И у рабочих-католиков религия по-прежнему играет определенную роль в выборе образования.

– Вы меня удивляете, – признался Артур.

Мысленно он поставил галочку в списке лиц, опрошенных Лонгбрайт: «Рэндалл и Кайла Эйсон, дети Кэссиди и Мэдисон». Вид у Рэндалла был беспокойный, – казалось, он хочет уйти. Малыши едва не засыпали от скуки.

Пол узнал агента по недвижимости, как только вошел в комнату, и сразу же понял, почему Гаррет так быстро сориентировался насчет дома номер пять, – он просто жил на той же улице. Неудивительно, что его взбесила неудача с приобретением дома. Гаррет так хорошо представлял себе стоимость этой недвижимости – можно было считать, что он злоупотребил инсайдерской информацией.

– Этот жирный тип – тот самый, что пытался вытеснить нас с территории, – шепнул Пол Калли. – И где только риелторы покупают такие рубашки? Видно, ими торгует специальный магазин.

Тем временем мистер Сингх не оставлял Гаррета в покое:

– Я слышал, вы собираетесь приобрести пустырь напротив магазина. Только не говорите мне, что планируете втиснуть туда еще один дом.

– Я никогда не сообщал о намерении купить землю. – Гаррет смял и поставил на пол пивную банку; его хамский жест не остался незамеченным. – Никто даже не знает, кому эта земля принадлежит.

– Но вы прекрасно знаете старика, который там живет, – настаивал Сингх.

– Какого старика? – вставил Брайант.

Сегодня он надел слуховой аппарат – не потому, что действительно в нем нуждался, а потому, что тот в равной степени усиливал все звуки, и можно было прислушиваться к нескольким разговорам одновременно.

– Один бродяга – он иногда спит на пустыре, – пояснил рослый египтянин, присоединившийся к беседе. – Омар Карнеши. Мы с женой Фатимой живем в доме номер четыре. – (Брайанту пришлось выдержать еще одно влажное рукопожатие.) – Если вы купите землю, ему негде будет жить.