Хауэрд Энджел - Смерть выходит в свет

Пока я предавался грезам наяву, главное действующее лицо моих ночных сновидений село в красное каноэ и отплыло от коротких мостков на противоположном берегу. Пэттен орудовал веслом, сидя у борта и немного сместившись к корме. Он направлялся прямиком к моему островку.

Я убрал свое оборудование, сунув в мешок заодно и бинокль, и прикрыл тюк дерном, листвой, сучьями и ветками. Убедившись, что и сам с трудом могу отыскать свой тайник, я вернулся к лодке. Ноги мои ныли от боли. Таким образом природа напоминала мне, что шпионский промысел - грязное дело. Сев в лодку и оттолкнувшись от берега, я отдался на волю волн и принялся растирать затекшие ноги.

- Эге-ге, приятель!

Он погружал весло в воду без всплесков. Поэтому я не услышал его, хотя знал, что он вот-вот подплывет.

- Вам надо бы поставить сирену на свою посудину. Слава богу, что у меня здоровое сердце.

- Я научился этому фокусу у индейцев, когда был мальчишкой, похвастался Пэттен. - А ты, я смотрю, не рыбачишь.

- Да вот, решил передохнуть. Я уже столько наловил, что хватит на целую армию.

- А я ездил взглянуть на обломки.

- Понятно.

- Ну так вот, я обнаружил кабель, который тянется от мотора к бензопроводу.

- Знаю. Я тоже его видел. Поэтому и торчу здесь. Кто-то на этом озере крепко вас недолюбливает, мистер Эдгар. Если вы внимательно осмотрите топливные шланги, то увидите, что на них ослаблены зажимы. Когда вы включили подсос, бензин разлился.

- И как только я дернул пусковой шнур...

- Случайная искра. Бензин вспыхнул. Просто чудо, что бак не взорвался.

- Там было не так уж много топлива, это меня и спасло. Ну, и ты, разумеется.

- Кто-то покушался на вас, мистер Эдгар, и вполне вероятно, что они попытаются снова. Надеюсь, вы не собираетесь надолго задерживаться здесь.

- Я сижу тут, потому что жду вестей, приятель. Вот получу их и отправлюсь догуливать отпуск куда-нибудь еще. Ты бывал в Испании?

- Нет. Ни разу не выбирался дальше Майами. Хотя однажды съездил в Лас-Вегас. Потерял там последнюю рубаху. С тех пор стараюсь держаться поближе к дому. Оно и немудрено.

- Порой мне хочется плавать на яхте по Средиземному морю и заходить во все порты. Чтобы узнать город, надо приблизиться к нему по воде и начать с порта. Там средоточие жизни. Прилетая на самолете, никогда не знаешь, куда тебя занесло: эти взлетно-посадочные полосы все одинаковые.

У Пэттена было широкое плоское лицо, отороченное понизу бородой. Он имел привычку улыбаться после каждой фразы, дабы выказать дружеское расположение. Эта улыбка как бы вопрошала о чем-то. Она была широкой, белозубой, и Пэттен без колебаний пускал её в ход, общаясь со мной, особенно когда я обыгрывал его в шахматы. Не замечал, чтобы он проявлял расточительность, одаривая такими же улыбками Лорку, Спенса и остальных.

- Чем вы занимаетесь, мистер Эдгар? - спросил я в надежде проверить, надежная ли у него легенда. Вреда от этого быть не могло: я уже сообщил Пэттену, что торгую женской одеждой. Он лучезарно улыбнулся мне, а потом сказал, что пишет на религиозные темы.

- Это что-то вроде журналиста, верно?

- И да, и нет. Я написал несколько богословских трудов.

- Должно быть, они отлично расходятся. Есть места, где только их и продают, да ещё поздравительные открытки. Но религия - не моя епархия, словно оправдываясь, проговорил я.

- Религия - наша общая епархия. "Как прохладная вода страждущему дорога нам добрая весть из дальних краев".

Да, он и впрямь был проповедником. Странное дело: я как-то забыл об этом, точнее, не придавал значения. Телевизионный образ для меня - не более чем телевизионный образ. Я не думал, что Пэттен таков и в частной жизни. В конце концов, не станет же цирковой клоун и после работы сыпать шуточками. Я постарался глубокомысленно кивнуть, дабы Пэттен убедился, что его благочестивые труды не канули втуне.

- Наверное, я просто один из тех ничтожных грешников, о которых вы пишете.

- Помни, греховодник теряет всякую надежду попасть на небеса. Грех отвратителен.

- Оно, конечно, так, да только Господь бог наш остался бы без работы, будь все мы одинаковы. Возьмите, к примеру, меня, грешного. Я - заурядный человек, можно сказать, среднестатистический. Среднего роста, среднего веса. Увлечения у меня тоже самые что ни на есть обыкновенные. А если я посредственность, каким образом мне удастся стать великим грешником? Будучи посредственностью во всем, я и грешником должен быть весьма посредственным. Так что, возможно, мои дела в мире ином сложатся не так уж плачевно.