Екатерина Вильмонт - Секрет потрепанного баула

– Слушай, Любка, а что у ней в этом чемодане?

– Сокровища, – говорю. Причем на полном серьезе. Женечка сама это все называла «мои сокровища». Ну он и пристал ко мне, как банный лист. Скажи да скажи, какие сокровища. А мне, надо вам сказать, больше всего нравились как раз эти самые фарфоровые браслетики. У меня ручонки тогда тонюсенькие были, я их, бывало, надену и сама себе кажусь невесть какой красавицей. И еще сумочка бисерная тоже верхом красоты и богатства мне представлялась. Вот я ему про фарфоровые браслеты и сказанула.

– И все? – спросила Оля.

– Ну, в общем, да. Правда, я сказала, что в них кроется ключ к таинственным сокровищам, которые спрятаны еще во время Гражданской войны.

– И он через столько лет решил эти сокровища найти? – недоверчиво протянула Оля. – Бред какой-то…

– Да как вам сказать, – засмеялась опять Любовь Ивановна. – С тех пор прошло много лет, мы уж совсем взрослыми были, Митька отсюда уехал, жил где-то в Казахстане, кажется, а потом приехал на свадьбу младшей сестры, мы там и встретились. То да се, как живешь, что поделываешь, словом, обычные вопросы, слово за слово, а потом он вдруг спрашивает: «Слушай, помнишь женщину, что торт привозила? Ты тогда наврала насчет сокровищ каких-то?» Ну не признаваться же во вранье! Я и ляпнула: нет, мол, не наврала, все истинная правда. И вдруг мне в голову стукнуло. А что, если Митька решит эти самые сокровища искать? Он может Женечке зло причинить, ну я и говорю: «Нет, Митька, это я тебя тогда разыграла», но мне показалось, что он не очень поверил. Вот такая дурь. Больше я его и не видела. Да нет, ерунда какая-то, не мог же он через почти полвека вдруг начать искать какие-то сокровища выдуманные… Еще если б тогда… Нет, не может быть, не такой уж он дурак. Или сдурел на старости лет? Ох, погодите, погодите, девчонки… Старость не радость, память-то интересно устроена. В старости, что сорок лет назад было, хорошо помнишь, а что позавчера – напрочь из головы вылетает. Это было… погодите, когда ж это было… А, перед Пасхой. Я в Москву ездила и на обратном пути в электричке как раз Зинаиду встретила, сестру Митькину. Ну, дорога длинная, мы с ней и разговорились. Я про Митьку спросила, а она только рукой махнула. Совсем, говорит, на старости лет рехнулся. Он и всю жизнь с прибабахом был, всю жизнь какие-то клады искал… И сейчас, говорит, опять что-то ищет, только до добра его это не доведет. А я значения не придала. А теперь вот вспомнила. Если не ошибаюсь, в психиатрии даже есть такое понятие – мания кладоискательства. Впрочем, я в психиатрии не сильна, – улыбнулась Любовь Ивановна.

– Значит, все это просто розыгрыш?

– Даже и розыгрышем не назовешь, – пожала плечами Любовь Ивановна. – Просто детская дурость. А Митька, видно, и вправду больной. Так что все понятно.

Девочки сидели как пыльным мешком прихлопнутые. Они чего угодно ожидали, но только не этого.

– Ох, а ведь он хочет нашего Петьку подкараулить, увезти к себе на дачу и там пытать! – закричала вдруг Даша.

– Ну, Петьки ведь нет дома, – неуверенно проговорила Оля.

В этот момент за окном осторожно погудели.

– Это наши! – воскликнула Оля.

– Зовите их сюда! – распорядилась Любовь Ивановна. – И этот самый Петька тоже с вами?

– Конечно.

На другой день часа в четыре в квартире Петьки раздался телефонный звонок.

– Алло! – отозвался он.

– Петя, здравствуй! – произнес знакомый голос.

– Здрасьте, Михал Семеныч, – холодно ответил тот.

– Надо поговорить, ты не мог бы со мной встретиться через минут сорок на Сухаревке – помнишь, где мы встречались?

– Нет, Михал Семеныч, не могу, у меня нога болит, вчера в футбол играл и подвернул. Но если у вас важное дело, может, вы ко мне домой придете, а?

Михаил Семенович задумался, потом что-то тихо кому-то сказал.

– А что родители, дома?

– Нет, они на работе.

– Хорошо, Петя, минут через десять буду.

Ровно через десять минут в дверь позвонили. Петька, прихрамывая, пошел открывать.

– Артист, его еще никто не видит, а он уже хромает, – засмеялся Хованский.

– Вживается в роль, – улыбнулся Игорь.

– Петя, здравствуй еще раз.

– О, здрасьте, Дмитрий Палыч, вот не ожидал.

– Нам с тобой поговорить надо! – довольно грубо заявил Шахворостов.

– Поговорим, почему не поговорить, только вы заходите в комнату.

Петька поковылял в гостиную, а все друзья затаились в его комнате.

– Здравствуй, Митька! – приветствовала Шахворостова Любовь Ивановна.