Екатерина Барсова: Итальянская любовь Максима Горького

Здесь можно в полной мере вкусить то, что называют «искусством жизни». В этом мы, итальянцы, весьма преуспели. Есть же такое выражение — «дольче вита». На самом деле, оно почти не переводимо на другие языки. Это не просто сладкая жизнь в ее вульгарном понимании. Это сладость, как благоуханность, как благодать, как аромат в пору наивысшего цветения… Мы, итальянцы, при всей своей шумности и внешней суетливости, никуда не торопимся, поэтому традиции у нас в крови. И тот, кто хоть однажды побывал в Италии, обязательно вернется сюда снова…

Вот так, постепенно, я подбираюсь к главному предмету моих писем. Я непременно должна сказать о русских в Италии. Позже ты поймешь: почему вообще возникла эта тема. И пусть тебя ничего не удивляет — жизнь порой полна таких сюрпризов и тайн, перед которыми меркнут художественные романы.

Я хочу сказать тебе, дорогая, что тяга русских к Италии — неоспорима. Эти связи тянутся из глубины веков. Они никогда не прерываются и никогда не исчезают. Все мы знаем имя Зинаиды Волконской, Вячеслава Иванова… И, конечно же, Николая Васильевича Гоголя! Этого великого страдальца, который был так очарован Италией и который написал на итальянской земле великое произведение русской литературы «Мертвые души». Его даже изучают в русских школах! Мы не представляли, что этот чудак, который всем казался не от мира сего и который с таким удовольствием поглощал изыски итальянской кухни, величайший писатель!

Но я хочу рассказать тебе о другом писателе. Я долго думала: нужно ли ворошить эту старую семейную историю? Не лучше ли все оставить так, как есть, и не поднимать мертвецов из могил. Так, кажется, выражалась тетушка Лючия, когда ее теребили в девяностолетнем возрасте. Но все же есть истории, которые нужно знать…

Максим Горький был, несомненно, мужчиной интересным, я говорю тебе об этом, потому что я его видела молодым. До того, как он стал памятником, бронзовым идолом, с неизменно застывшим лицом. Молодость хороша тем, что она изменчива, по ней мы можем судить о будущем человека, о том, что его ожидает при определенном сочетании звезд. А старость — это уже кульминация, итог, когда изменить ничего нельзя. И мы можем только констатировать прожитую жизнь с точки зрения — что получилось. Но не стоит сравнивать молодость и старость. Иначе можно увидеть: как все лучшее осталось в прошлом, не развилось в обещанное, а застыло под грузом погребенных надежд. И это наблюдать всегда печально, если не сказать — трагично.

Но вернемся к Максиму Горькому.

Это был мужчина нежный и чувствительный, скрывавший свою истинную натуру под маской грубоватого парня. С такими человеком в жизни встречаешься, но не часто. Вроде бы простоват и грубоват, а затронешь сердечные струны, и там ой-ой — такие вулканы нежности, чувствительности и страсти, что только и успеваешь кутаться в них как в солнечный ветер или в мягкое одеяло из пуха, которым отогреваются в плохую погоду. Видишь, я уже ударилась в лирику. Наверное, это у нас, итальянцев, в крови…

Так вот Максим Горький и в молодости был человеком с огромными возможностями. В то время мужественные писатели процветали… Считалось, что они должны были напитаться романтикой морей, побывать в разных передрягах, постранствовать, прежде чем взяться за перо. Писатели были кумирами, идолами. Взять хотя бы нашего Габриэля Д’Аннунцио. Властитель дум! Ничего не скажешь…

Таким был, к примеру, Джек Лондон, позже — старина Хем, всеми обожаемый Эрнест Хемингуэй. Максим Горький был из их числа. Даже его псевдоним говорил о том, что он старательно играет на стороне угнетенных. В то время это было страшно модно. Идеи всеобщего равенства и справедливости захлестнули мир, кажется, я об этом уже писала, но, наверное, буду возвращаться к этой теме не единожды, так как для меня это своеобразный феномен. Как это наша добропорядочная старушка Европа вдруг слетела с катушек? Чего ей не хватало? А может быть, в стабильности и процветании уже таятся семена разложения, и человеку хочется какой-то встряски, чтобы идти дальше. Вперед. Над этим периодом истории еще придется поработать историкам, политологам, социологам, психологам… Загадок много.

Но Максим Горький при всей своей чувствительности был очень практичным человеком. Его дружба с большевиками говорит как раз об этом. Практицизм Горького был и в выбранном им месте жительства. Он эмигрировал в Италию, и это говорит о том, что он умел жить и ценил жизнь во всех ее проявлениях. Не чурался благ земных…