Екатерина Барсова: Итальянская любовь Максима Горького

Когда Анна осталась одна, она скинула туфли и прилегла на диванчик. Она любила так расслабляться и отдыхать. Анна была молодым историком, аспиранткой. Правда, диссертацию она еще не защитила, но Вася расслабиться не даст. И время от времени дает ей нагоняй за слишком медленную научную работу.

Слова Васи вернули Анну в недавнее прошлое, когда она и Курочкин работали в центре при научном учреждении, жили скудно, денег на их центр не выделяли. И вот недавно они с Васей решили открыть собственную фирму. Рискнуть. Теперь дела на работе шли неплохо. Особенно поначалу. Она смогла съехать от отца и снять небольшую однокомнатную квартирку. А вот на личном фронте все было не так лучезарно.

Данила, ее жених, редко бывал рядом. Он работал в основном за границей и в Москву приезжал нечасто. Анна уже привыкла к одиночеству, но не находила его нормальным. Одиночество всегда имеет привкус горечи и несбывшихся ожиданий. Но одна из основных мыслей, к которой Анна пришла за минувший год — в мире нет ничего постоянного. Конечно, это банально! Но каждый должен понять, прочувствовать и осознать эту истину на собственной шкуре. Понять не отвлеченно, а душой.

Анна часто размышляла, что люди древности жили размеренно и неторопливо. Одна из прелестей такого существования — ощущение времени как длительности, они осознавали, что все можно сделать и успеть. Не сегодня, так завтра. Но сегодняшний день изменил все. И нужно жить на предельной скорости, иначе тебя отбросит обратно.

Вот ее сводная сестра Елена Демченко, популярная телеведущая… На какой скорости ей приходилось жить, чтобы всегда быть в тонусе и соответствовать профессии… Правда, сейчас она ждала ребенка и наслаждалась новым периодом в своей жизни.

Анна подумала, что нужно ехать домой. Рабочий день уже закончился. По дороге надо зайти в магазин и купить продукты. Что-то из полуфабрикатов. Готовить для себя — лень.

Италия. Окрестности Флоренции. Наши дни

Даниэла посмотрела на экран мобильного. Звонил Джованни. Она взяла трубку и пропела своим тягучим голосом, сводившим мужчин с ума:

— Алло!

— Привет!

— Да… — Даниэла приложила трубку к уху, закладывая в шейкер молоко и мороженое. Ей хотелось с утра освежающего коктейля.

— Ты меня слышишь?

— Да, я слушаю.

— То самое письмо… — Возникла пауза. — Мне толком не удалось узнать, кому оно адресовано. Я только узнал, что Даниэла, о которой говорится в письме, ваша родственница. Она была журналисткой, в двадцатые годы прошлого века работала в Москве.

— А что с ней сталось?

— Не знаю. Кажется, она умерла в конце двадцатых или начале тридцатых годов. Во всяком случае, данных о ней с тех пор никаких нет.

— Спасибо, Джованни! Ты очень мне помог.

— Мы сегодня куда-нибудь идем? — с надеждой спросил он.

— Не знаю. Если что, я позвоню.

Даниэла дала отбой и, взяв коктейль, прошла в комнату. Легла на диван. Жара еще не наступила, и утро дарило благословенную прохладу. Солнце только набирало силу. Даниэла любила солнце, его тепло, проникающее под кожу, золотистую дымку зноя, окутывающую город. От этого казалось, что здания и храмы парят в воздухе.

Даниэла вновь перечитала письмо. Теперь вопросов стало еще больше… Она никогда не слышала ни о какой Даниэле, ни об этой истории с русским писателем. Это что — семейная тайна? Надо попробовать расспросить об этом бабушку. Как это письмо оказалось у бабушки? Но начать нужно аккуратно, издалека…

Недолго думая, Даниэла набрала номер теле-фона.

Трубку бабушка взяла не сразу. Даниэла долго слушала гудки и уже хотела дать отбой, когда услышала голос, напоминающий шелест сухих цветов:

— Слушаю…

— Бабушка, это я. Даниэла, — торопливо заговорила она. — Я приезжала к тебе пару дней назад, но ты так очаровательно спала, что я не решилась тебя будить…

— И совершенно напрасно, я была бы рада тебя увидеть. Но как же я ничего не слышала?.. — сокрушенно вздохнула Мари-Роз.

— Бабушка! Я хочу приехать к тебе сейчас.

— Жду, дорогая. В этот раз я точно спать не буду.

Мари-Роз встретила ее в саду. На столике уже стояли кофейник, блюдо с булочками и ваза со свежими персиками.

В саду пахло розами и душистыми травами.

Даниэла подошла к бабушке и звонко поцеловала ее в щеку.

— Садись, — указала старушка на стул напротив.

Даниэла села, налила себе кофе и вопросительно посмотрела на бабушку:

— Тебе кофе налить?