Даниэль Клугер - Смерть в Кесарии

– Где ж ей быть? Там же, где была до этого – в сейфе. Хочешь взглянуть?

Розовски кивнул, сел в кресло.

– Габи! – крикнул профессор. – Будь добр, принеси книгу, которую нам прислали из Центра изучения еврейской культуры в диаспоре!

– Минутку! – тотчас откликнулся Габи.

Розовски побарабанил пальцами по крышке стола. Выдвинул ящики из тумбы, присвистнул при виде фантастического беспорядка.

– Ты проверял, из стола ничего не пропало?

– Ничего. Почему ты спрашиваешь?

– Так, на всякий случай. Скажи, – спросил Натаниэль, – а тебе не приходило в голову, что причины всех этих смертей, пусть и связанные с книгой, имеют несколько иную, скажем, более материальную причину, чем заклятье, проклятье и прочие каббалистические тайны?

– Например?

– Например… почему бы не рассмотреть гипотезу о том, что страницы книги были пропитаны смертельным ядом. Ты наверное слышал о подобном использовании ядов. Если не ошибаюсь, так был убит какой-то из французских королей. Я это помню еще из университетского курса по криминалистике.

– Карл IХ, отец Варфоломеевской ночи, – подсказал Гофман.

– Вот-вот. Не исключено, что дозировка яда могла быть такой, чтобы приводить к смерти лишь при прочтении, или хотя бы, перелистывании всех страниц книги, – сказал Розовски.

– Как же ты объяснишь аналогичный эффект, вызванный копией, по меньшей мере, дважды – в истории германского теософа и моего лаборанта? – спросил профессор.

– Н-ну… – детектив покачал головой. – Это-то как раз не проблема. Представь себе, что никакого проклятья не было. И книга «Сефер ха-Цваим» вообще была написана в Х1Х столетии. Кстати, и экспертиза это подтверждает. Например, кто-то из врагов Генриха фон Хаммершильда, зная о его страсти к поискам и собирательству оккультных, в том числе, каббалистических книг, через подставных лиц распустил слух об этой книге и загадках, ее сопровождающих. А потом взял, да и подсунул знатному коллекционеру отравленную подделку. А?

– А смерть Корна?

Розовски развел руками:

– Сделанное единожды могло быть сделано и дважды. Может быть, история с Хаммершильдом вымышлена точно так же. С моей точки зрения, неоспоримым фактом в этой истории, пока что, является только, увы, смерть этого парня, твоего лаборанта.

– И где же, по-твоему, мой лаборант мог подцепить столь изощренных врагов, что они действовали через Центр по изучению еврейской культуры в диаспоре?

– А ты, кстати, проверил? Книгу действительно прислали из этого Центра? – небрежно спросил Натаниэль.

Профессор Гофман вдруг побледнел.

– Н-нет… О Господи, неужели… Да ты с ума сошел!

– Почему? – Натаниэль недоуменно поднял брови. – Я высказываю гипотезы. Каждая из них куда материалистичней твоей. А насчет Центра – позвони, позвони. На всякий случай. И где, наконец, загадочная книга?

– Книга пришла по почте… – пробормотал Давид, набирая номер телефона.

Сидя в кресле за профессорским столом, Розовски с интересом следил за тем, как профессор пытается связаться с Иерусалимом.

– Успокойся, – сказал он. – Что ты так разнервничался? Разве экспертиза обнаружила наличие яда, пропитавшего страницы книги?

– А?… – Давид замер с телефонной трубкой в руке. Выражение его лица было столь забавным, что Розовски засмеялся.

– Знаешь, с твоими дурацкими подозрениями… – буркнул Гофман. То ли от раздражения, то ли от растерянности, он начал лихорадочно листать лежащую на столе папку.

– Я всего лишь высказал одно из предположений, – сказал Натаниэль. – Всего лишь одно. Кстати, оно не более дурацкое, чем предположение о проклятии средневекового каббалиста, спровадившем на тот свет современного крепкого парня. И при этом вовсе не настаиваю на правоте… А вот, кстати, и твой лаборант.

В кабинет вошел Габи Гольдберг. В руках он держал увесистый том в черном кожаном переплете.

– А, Габи, – профессор отбросил папку в сторону. – Послушай, ты опять принес мне не ту папку. Твоя рассеянность переходит всякие границы. Что это?

– Вы же просили книгу, – обиженно ответил Гольдберг. – Вот эту.

– Ах, да, давай сюда. И принеси, ради Бога, ту папку, которая мне нужна.

Лаборант скрылся за дверью и тут же снова вернулся, с тонкой папкой в красной пластиковой обложке.

Натаниэль задумчиво посмотрел на Габи, потом на книгу, лежащую перед Гофманом. Наклонился, пододвинул книгу к себе, раскрыл ее.

– «Ибо наказаны будут не те, кто проливает кровь сынов Адама на сочную траву, забывая, что кровь – это душа, но те, кто скрывает за бельмами учености истинное, незамутненное зрение…». – прочитал он. – Да-а… Что-то мудрено для меня.