Галина Романова - Мода на чужих мужей

– Знали бы вы, что он мне говорил! – вспомнила она, поежившись. – Такого ужаса напустил!

– Знаю. Он мне все рассказал. И целью его было – запугать вас, а потом понаблюдать, что вы станете делать.

– А я ничего не делала! Я просто напугалась, а что делать, не знала!

– Он понял это и немного успокоился, поверив, что никто не идет за ним по следу. Он начал приглядывать за вами, но обнаруживать себя не собирался.

– Но ведь обнаружил в супермаркете.

– Потому что внимательно наблюдал за всеми вами поочередно и понял, что что-то не то происходит. Что-то затевается дурное. Я-то, грешным делом, думал, что с его стороны вам опасность угрожает, потому и поспешил на встречу с вами. Оказывается, он тоже роль вашего охранника на себя взял.

– А зачем ему все это, Дмитрий Николаевич? Зачем?!

– Скажу, – не поверите! – ухмыльнулся Ростов, а глаза его вдруг сделались колючими-колючими. – Влюбился он в вас, Ольга Николаевна. Такой романтической души наш вор-рецидивист. Влюбленность, помноженная на скуку от безделья, сделали свое дело и… и он, очень возможно, поможет нам продвинуться в наших поисках.

– Так вы все-таки его отпустите?

– Конечно! Мне ему предъявить нечего, кроме одного.

– Чего же?

– Того, что следил, следил за вами, да не уследил. Ну, тут я и себя могу в этом упрекнуть, так что…

Вот как только заходила речь о чем-нибудь еще, что никак не могло быть работой, так Ростов моментально сворачивал разговор. Не желал он с ней говорить ни о чем другом, только о преступлении и о том еще, как бы поскорее его раскрыть.

А она-то, она размечталась! Думала спросить его о формуле семейного счастья, мог же он ее знать или вывести для себя? Мог! Да вот только вряд ли он с ней говорить об этом станет.

Вот как только за ним закрывалась дверь, так она сразу начинала скучать и бояться. Рядом с ним – все в порядке. Даже если он сухим казенным голосом с ней разговаривал, она чувствовала себя в безопасности и спокойствии. А как только Ростов уходил, так все – хоть плачь!

Так ко всем ее страхам и бедам еще одна беда произошла!

Стас к ней в больницу повадился!

Первый раз пришел с цветами. Поздоровался, небрежно швырнул букет на подоконник, вытащил рывком стул из-под столика у окна, сел у изголовья, уставился на нее и молчит! Минуть пять, а может десять целых, помолчал, а потом ушел. Ни слова, ни вздоха, ничего! И Ольга тоже молчала. Из упрямства ли, из каких еще соображений – попробуй нарой в душе, – но молчала.

А что она ему могла сказать, собственно?!

Ах, любимый, я так счастлива! Я просто без ума оттого, что ты пришел меня навестить! А потом должна была сказать: а помнишь, ты ведь меня подозревал во всем? Тебе как, от этого теперь не гадко, нет? А оттого, что бросил меня когда-то – как тебе теперь?..

Наверное, он потому и молчал, что все это в глазах ее прочел, и ответа у него для нее не нашлось. Кругом же перед ней виноват, если разобраться! Во всем виноват!

Во второй раз он молчал чуть меньше, но все повторилось, как и в первый. Вошел, цветы на подоконник, стул в изголовье, локти в колени, подбородок на кулаки, и глаза в глаза.

– Прощения, я так понимаю, мне от тебя не дождаться, так ведь? – спросил он с необъяснимой какой-то злостью после молчаливого созерцания ее бинтов.

– В смысле?

Вопрос застал ее врасплох. Мог бы начать с погоды, и о здоровье не мешало бы справиться. Хотя, он ведь деловой человек, наверняка у врачей все узнал, чтобы время на лишнюю болтовню не тратить.

– Если я соберусь к тебе вернуться, ты меня не примешь, – не спросил, а просто констатировал с мстительным удовлетворением.

– А как же Света? – ну не могла она о ней не спросить. – Ты ее так же, как и меня, бросишь без предупреждения?

– А что, надо предупреждать заранее? – огрызнулся он, сощурив глаза. – За месяц, полгода, год? Дорогая, готовься, я через месяц тебя брошу! А потом, как перед выборами, листы в календаре отрывать, так, что ли?

– А что будет с ней? – настаивала Ольга.

Ей важно было услышать его ответ, очень важно. Он должен был, черт побери, если не начать просить прощения и валяться в ногах, то хотя бы признать свою ошибку! Назвать себя идиотом, козлом, в конце концов, что так подло поступил с ней, что заблуждался и все такое. Что Светку он не любит, а ее не переставал любить.

Но вместо этого Стас сказал:

– Она будет просто жить.

– А то, что ей будет очень больно, Стас, это в расчет не берется?!

Вот в этот момент ей захотелось ударить его. Впервые за все то время, что она страдала, оправдывая, ругая и снова оправдывая, ей захотелось его очень сильно ударить.