Марина Серова - Не так страшен босс...

Одного взгляда на эту дверь было достаточно, чтобы понять, что открыть ее, не имея ключа, можно было только с помощью взрывчатки. Эта дверь тоже была железной и, по-видимому, шла в комплекте со спецзамком, потому что они настолько гармонировали друг с другом, что невозможно было даже предположить, что когда-то они существовали отдельно. Несомненно, если бы она была закрыта в тот вечер, убийца не смог бы проникнуть внутрь.

Тем временем Рабинович открыл дверь, и мы оказались внутри.

От двери вниз вела небольшая лесенка в три ступеньки, а от нее начинался длинный узкий коридор. В нем царил полумрак. Пройдя немного, я обнаружила справа широкий дверной проем, который вел в просторное помещение, совершенно пустое, если не считать мусора, который валялся по всей комнате.

Дальше по коридору располагалось еще одно такое же помещение, но уже слева. В отличие от первой комнаты оно не было пустым. Здесь стояли какие-то коробки и ящики, некоторые из них – в высоту человеческого роста. Обе боковые комнаты не были освещены, и левая была просто идеальным укрытием для убийцы.

Моя догадка тут же подтвердилась самым наглядным образом. Возле левого дверного проема я заметила огромное бурое пятно и еще несколько пятен поменьше, которые виднелись и на полу, и на стенах. Было совершенно очевидно, что это и есть место преступления, а эти пятна – кровь.

– Здесь включается свет? – спросила я у Рабиновича.

– Да, конечно. Конечно, включается.

Мой спутник протянул руку за косяк двери и включил свет.

– Я думаю, он прятался здесь, – озабоченно сдвинув брови, говорил Рабинович. – Думаю, Боренька услышал что-то и пошел посмотреть, а убийца притаился и ждал. А когда Боренька подошел, он напал на него.

Расположение кровавых пятен тоже указывало на то, что все было именно так. Да и вообще, вся обстановка... Полумрак в коридоре, освещенном одной тусклой лампочкой, и непроглядная темень в боковых комнатах – все это создавало почти идеальные условия для того, чтобы подкараулить Бурового именно здесь.

Тут мне в голову пришла еще одна интересная мысль. Конечно, в левой комнате прятаться было бы удобнее, но пятно крови располагалось ближе к выходу на улицу, и это говорило о том, что нападение совершили в тот момент, когда Буровой уже миновал дверной проем. Но при нападении из левой комнаты под правой рукой у него оказалась бы стена, и это помешало бы ему нанести удар.

Однако он все равно выбрал левую комнату. Хотя нападение можно было с одинаковым успехом осуществить и из той, и из другой комнаты. Все это наводило на мысль, что убийца был левшой.

Догадка эта показалась мне интересной и не лишенной основания, и я решила при первом же удобном случае проверить ее.

Кроме пятен крови, в коридоре не было больше ничего, что могло бы навести на след убийцы. Ни оброненной случайно авторучки, ни записной книжки... Коридор был пустым.

– Вы, кажется, говорили, что убийца воспользовался какой-то тряпкой? – обратилась я к Рабиновичу.

– Да-да, тряпкой. Именно тряпкой. Но ее забрали следователи. Они сказали, что это вещественное доказательство. Хотя не знаю, что оно доказывает. Ведь кровь, что на тряпке, – это кровь Бореньки. Что она может доказать? То, что он убит, нам известно и без этого.

Соображение было резонным, но следователи, разумеется, поступили абсолютно правильно, забрав тряпку. Существуют определенные процедуры, предусмотренные законом, и не Рабиновичу судить о них.

Тем не менее было ясно, что в коридоре мне делать больше нечего.

– А где располагается помещение, в котором вы... обычно занимаетесь делами? – спросила я у Рабиновича.

– А здесь вы уже закончили? – в свою очередь, спросил он.

– Да, с местом преступления мне все понятно.

– Что ж, тогда пойдемте... только вы, конечно, понимаете, что все, что вы увидите здесь, это... информация строго конфиденциальная? – Взгляд его снова стал напряженным и даже каким-то угрожающим.

Однако мне все это стало уже надоедать.

– Уверяю вас: у меня нет никаких проблем с восприятием, и для того чтобы я усвоила информацию, совсем необязательно повторять ее каждые пять минут. Вполне достаточно одного раза.

Я думала, что Рабинович снова изобразит слащавую мину и начнет изысканно и многословно извиняться, но на этот раз он промолчал и так странно усмехнулся, что мне даже стало немного не по себе. Кажется, только теперь я по-настоящему поняла, что этот человек не остановится ни перед чем и его красноречивые полунамеки – это не простые слова.