Валерия Вербинина: Ветреное сердце Femme Fatale

– А меня имеешь право? – горько спросил Казимир. – Боже мой, ни днем, ни ночью ни минуты покоя! То езжай туда, то езжай сюда, то чья-то рука в чемодане, то какая-то дурацкая лотерея… Между прочим, – встрепенулся он, – мои вещи мне так и не вернули!

– Дядюшка, – искренне сказала Амалия, – вы мне очень нужны! Поверьте, если бы было можно, я бы обошлась без вас. Но я не могу!

Казимир начал стонать, жаловаться, причитать, роптать на судьбу, но все-таки поднялся с кресла. Охая, вздыхая и прямо-таки на глазах разваливаясь на части, он глотнул волшебной судейской наливки из графинчика и малость взбодрился. Второй прилив бодрости он ощутил, когда Амалия посулила дать ему денег в виде компенсации за те опасности, которые им могут повстречаться сегодня ночью.

– Да что ты там рассчитываешь найти? – безнадежно спросил Казимир, выслушав сбивчивый рассказ своей племянницы. – Ну, художник… ну, встретила она его на улице… И что?

Амалия объяснила, что Натали Севастьянова встретила Петелина между лимонадной и домом Марьи Никитишны, что после сегодняшнего осмотра всех домов там наиболее подозрительным лично ей кажется именно склад.

– Посудите сами, дядюшка: художник для чего-то прятался, испугался, узнав Натали, и намекнул ей на какие-то темные дела… Я думаю, он жил где-то поблизости и не хотел, чтобы его видели.

Казимир глотнул еще наливки и объявил, что он, пожалуй, готов идти за своей племянницей куда угодно, но с одним условием: его не будут подвергать опасности. Потому что он старый, больной человек, а приключения забавны разве что в книжках.

– Хорошо, хорошо, – терпеливо сказала Амалия. – По правде говоря, вы мне просто нужны на случай, если что-то пойдет не так! Помните, если я закричу или еще что-то такое, сразу же бегите и приводите туда исправника, городского голову, полицейского пристава, кого угодно. Договорились?

Так вот и получилось, что с наступлением темноты двое всадников покинули Синюю долину и направились к городу, причем Амалия была одета в темный костюм наподобие мужского, который идеально сливался с темнотой. Что же до Казимира, то он прихватил с собой для храбрости фляжку с настойкой и время от времени прикладывался к ней. То, что затеяла его племянница, было ему крайне не по душе, но он знал, где она состояла прежде, и был уверен: даже если что-то неприятное и произойдет, ее служба всегда сумеет замять дело.

Они оставили лошадей у пустого дома Севастьянова и, крадучись, пробрались к складу, возле которого прохаживался сторож с ружьем. При виде ружья Казимир икнул от страха и вытаращил глаза.

– Идем к черному ходу, – шепнула Амалия. – И постарайтесь не отставать!

Сообщники обошли склад, причем Казимир в потемках два раза едва не споткнулся. И вообще он стал уже жалеть, что дал себя втянуть в опасное дело. Амалия шикнула на него, чтобы он вел себя потише.

– У тебя что, есть ключи? – рискнул спросить Казимир, когда она возилась с замком.

– Нет, – лаконично ответила племянница, – кое-что получше.

Казимир попытался припомнить, какое наказание следует в Российской империи за кражу со взломом, да так и не припомнил. Отмычка сработала, замок открылся, и Амалия с дядюшкой вошли внутрь. Молодая женщина огляделась и закрыла дверь.

Они стояли, прислушиваясь, но все было тихо. Амалия вытащила коробок спичек, свечу и зажгла ее. Бледный трепещущий свет озарил какие-то тюки, мешки с товарами, коробки…

– По-моему, самый обыкновенный склад, – пробормотал Казимир, озираясь.

– Подождите здесь, – шепнула Амалия, – а я пойду осмотрюсь… Если вдруг заметите кого-нибудь – свистните по-птичьи.

– Племянница, ты что, с ума сошла? – сердито спросил Казимир. – Я не умею свистеть! И тем более – по-птичьи!

– Можете проухать совой, – великодушно разрешила Амалия, удаляясь от него.

Казимир остался стоять у выхода, проклиная все на свете и больше всего желая, чтобы приключение как можно скорее закончилось. Он достал фляжку и вновь приложился к ней, но вдруг обнаружил, что та пуста. Пробормотав короткое, но очень выразительное ругательство, дядюшка сунул бесполезную уже емкость в карман и тут увидел мышь, которая сидела на ближайшем ящике и, умывая лапками мордочку, без всякого почтения поглядывала на него.

– Чтоб ты подавилась! – с горечью сказал ей Казимир.

На городской церкви печально, глухо пробил колокол и стих. Амалия обошла весь склад, потрогала товары, открыла даже один ящик с кофе – но не нашла ничего, что могло даже отдаленно оправдать ее подозрения. Свеча в ее руке затрепетала и погасла.