Эльвира Барякина: Русская Никита

В этом году в «Академии» было совсем мало выпускников: из десяти человек до дня сдачи последних экзаменов дотянули лишь двое. И Мэг была одной из них. Чего ей это стоило — одному господу богу было известно! Бесконечная зубрежка, безумные тренировки, стрельбища, полигоны, сидения в библиотеках…

К последнему экзамену было бесполезно повторять хоть что-то: никаких вопросов заранее не давалось. Ее проверяли на все сразу: память, способность к анализу, быстроту реакции… Даже на умение давать неправильные ответы…

Небольшая белая комната, прозрачный пластиковый стол, стул, динамик и микрофон. Почти под самым потолком — электронные часы с зелеными цифрами…

Мэг не видела своих экзаменаторов: они сидели за зеркальной перегородкой. Это делалось специально: каждый из преподавателей «Академии» был действующим агентом, и его лицо и голос в любом случае не должны были быть узнанными.

На размышление давалось не более минуты. Ответишь быстрее — хорошо. Главное, не вспоминать о существовании таких слов как «не знаю» и «забыла». Иногда вопросы простые и понятные: «Опишите схему последовательных радиожучков», «Перечислите основные достоинства и недостатки снайперской винтовки В-94»… Иногда вопросы странные и, казалось бы, совершенно не относящиеся к делу: «До какого класса у вас в школе преподавали географию?», «Когда празднуется православная Пасха?», «Сколько букв в латинском алфавите?»…

И так шесть часов подряд: вопрос — ответ, вопрос — ответ… Если сегодня Мэг сможет доказать этим, сидящим за зеркальной стеной, что она умная и способная, то тогда у нее будет работа, о которой обыкновенная девчонка из глубокой провинции могла узнать разве что из шпионских книжек или кино-триллеров.

В принципе, Мэг можно было гордиться уже тем, что она попала сюда, в эту белую комнату. Немногие удостаивались такой чести. А она добилась этого сама: у нее не было никакой протекции, о ней никто не заботился, никто никуда не толкал. Да и что могли сделать для нее родители, всю жизнь прогорбатившиеся на прокопченном нерентабельном заводе, или такие же неустроенные друзья и родственники?

Единственно, на кого могла рассчитывать Мэг, так это на саму себя. Она всегда знала, что существует нечто большее, нежели ее родной городок, разговоры о садоводстве и скучные мальчики из соседнего плиточного техникума. И она верила, что рано или поздно ей удастся завоевать этот мир.

Ей двадцать пять, короткие светлые волосы, пронзительные ярко-зеленые глаза, выражение лица чуть более жесткое, чем надо бы для привлекательной девушки с хорошим образованием и прекрасными манерами. Но когда надо, Мэг умела справляться с этим. Она честолюбива, старательна, упорна, усидчива, хладнокровна. Что еще надо этим людям, сидящим за стеклом? Она отличный работник и на нее вполне можно положиться.

«Ну же, господа! Я та, кого вы давно искали, вы не прогадаете… Я нужна вам».

Мэг учили, как добывать информацию, как понимать и чувствовать человека, как вызнавать его самые тайные намерения, как нейтрализовать его неблаговидные действия и подталкивать к нужным поступкам… Ее учили власти над людьми. И теперь, на последнем экзамене, Мэг должна показать, что она умеет этой властью пользоваться, что она может заставить своих экзаменаторов поверить в нее.

В случае успеха она станет Охотником.

В случае неудачи ей, конечно, тоже дадут работу. Как бы то ни было, в ее голове уже столько знаний и умений, что ее нельзя просто выпустить в свободное плавание. Ее учителя не могут позволить себе такой роскоши, и поэтому Мэг так или иначе всегда будет трудиться на них: будет обеспечивать тылы тем, кто сумел пройти свой последний экзамен.

— Время замедления гранаты «Аргез»? — донесся из динамика металлический голос.

Боже мой, «Аргез»… Она же помнила! У нее было это в конспекте записано на полях напротив схематического рисунка… Нужно только чуть-чуть напрячься…

Цифры на электронных часах стремительно менялись… Ну!

— Время замедления колеблется от трех с половиной до пяти с половиной секунд! — выкрикнула Мэг.

— Назовите ваши любимые оперы Верди.

Верди… Верди… Да она в жизни на опере не была! От этих заунывных голосов на нее тоска нападает!