Чингиз Абдуллаев - Альтернатива для дураков

— Ты мне всю правду расскажешь, — зло пообещал он в который уже раз. — Я тебя за решетку все-таки упрячу.

И в этот момент в кабинет вошел полковник Тарасов. Мои мучители снова вскочили, вытянулись, и я снова подивился, какого маленького роста был Мотин.

Тарасов улыбнулся, прошел к столу и снова сел на место Мотина. Потом спросил:

— Как у вас дела?

— Ничего не хочет рассказывать. Я думаю, уже сейчас можно уволить его из органов и передать дело в прокуратуру.

— Прокуратура и так ведет расследование, — строго заметил Тарасов, с любопытством глядя на меня. Он вообще всегда смотрел на меня с любопытством.

— Но уволить его мы не можем, — храбро продолжал Мотин.

— Сядьте, — махнул рукой Тарасов. У него в голосе зазвучали металлические нотки. Мотин и его капитан послушно сели, при этом Мотин сел на стул, стоявший рядом с его столом, смахнув оттуда листки бумаги. Я по-прежнему стоял перед полковником.

— Садись и ты, — разрешил он.

Я сел, глядя прямо перед собой. Честно говоря, я уже устал, и мне было все равно, что они еще там придумают.

— Неприятная история, Шувалов, — задумчиво сказал Тарасов. — Эта перестрелка в вагоне… Ты же не Рэмбо, чтобы уложить столько человек. Кто тебе помогал?

— Никто. Я был один.

— Это ты расскажешь своей бабе, если она у тебя есть, — едко заметил Тарасов. — Так кто был с тобой в вагоне, кроме убитой журналистки?

— Никого. Я был один. Прокуратура уже все проверяла.

— Ага. Они установили, что ты стрелял, лежа на верхней полке. Почему тогда они в тебя не попали, а ты в них так удачно всадил все свои пули?

— Не знаю.

— И потом вылез из купе и убил третьего. Так, кажется, ты рассказывал?

— Да, все было так.

— А теперь расскажи, как было на самом деле.

— Все так и было.

— Ты не понимаешь, Шувалов, зачем тебя сюда вызвали. Мы ведь не просто проводим служебное расследование. Это ты прокурору можешь фуфло тискать, чтобы ему мозги пудрить. А мне нужно знать правду.

— У меня есть свидетели.

— Они видели, что ты стрелял. Но они не могли заметить другого, который тебе помогал. Или ты действительно был один? Но тогда как ты догадался, что пришли тебя убивать? Почему ты залез на верхнюю полку и когда открылась дверь, начал стрельбу? Почему?

— Просто почувствовал.

Тарасов посмотрел на Мотина, чуть усмехнулся и, перегнувшись через стол, вдруг спросил меня:

— А почему ты не чувствуешь, что я могу тебе такой спектакль устроить, что ты будешь всю свою жизнь о нем помнить?

— Чувствую, — говорю я и действительно чувствую, как у меня пересохло в горле.

— Тогда давай начистоту. Откуда ты знал про нападение? Почему залез на верхнюю полку?

Что мне ему рассказывать? Если начать с самого начала, то вопросов будет больше, чем ответов. Если врать, он меня быстро изобличит. Если просто молчать, то меня выкинут из милиции уже через несколько дней.

— Почему ты залез на верхнюю полку с оружием в руках? — продолжает допытываться Тарасов.

Он, конечно, умнее Мотина, но все равно я ничего не могу нормально объяснить. Для этого нужно рассказать слишком много, а у меня пока нет никаких доказательств. И никаких свидетелей. Я молчу, сколько могу, а потом пожимаю плечами и снова тупо говорю:

— Я почувствовал, что они хотят нас убить. Слышал, как они переговариваются, — добавляю я в последний момент.

И этим только усугубляю свое положение.

— Они переговаривались перед закрытой дверью купе о том, что хотят вас убить? И так громко, что вы услышали? — презрительно спрашивает Тарасов. — Ты сам слышишь, что ты нам рассказываешь? И хочешь, чтобы мы тебе поверили.

— Как хотите, — тихо говорю я.

В отличие от Мотина он не взрывается. У него нервы крепкие. Он улыбается, показывая свои желтоватые зубы.

— Мы много чего хотим, Шувалов. Но ты пока пойди домой и хорошенько подумай. Может, что-нибудь сумеешь нам рассказать. И не нужно больше врать.

Странно, что он дает мне время. И даже не особенно злится на мои ответы. Я ошеломленно киваю головой, когда он меня спрашивает, все ли я понял. И только тогда меня отпускают. Честно говоря, я не ожидал, что они меня просто так отпустят. И тем более дадут время. Может, им нравится держать нас в таком подвешенном состоянии, и они рассчитывают заморочить нас своими беседами так, чтобы мы неосторожно рассказали им что-нибудь такое, о чем они не знают? Эти идиоты даже не понимают, что и мы не особенно много знаем. А то, что знаем, нельзя рассказывать просто потому, что нам никто не поверит.