Чингиз Абдуллаев - И возьми мою боль

Когда Алексей позвонил ему, он рассчитывал, что Витя поможет запугать старика, а если понадобится, то и пустит в ход тяжелую монтировку, заранее приготовленную для такого случая is его чемоданчике. Но, к счастью, ничего делать не пришлось, и он, рассматривая часы, прыгал от радости, уже чувствуя себя обладателем огромного богатства. Когда позвонил телефон, он радостно подбежал к нему, думая только о часах.

— Леша, — услышал он глухой голос Киршбаума, — что произошло, Леша?

— О чем вы, дядя Наум? — Настроение сразу испортилось. — О чем вы говорите?

— Ты приезжал ко мне и увез девушку. Где она, Леша? Это не правильно.

Так нельзя поступать.

— Что вы говорите? — действительно удивился Сыроежкин. — Я увез девушку? Клянусь могилами своих родных, ничего подобного я не делал. Я вообще не знаю, где она сейчас находится.

— Но ты приезжал ко мне? — настаивал старик. Сыроежкин уже хотел было соврать, решив не признаваться в своем приезде, но вовремя сообразил, что его может выдать соседка, с которой он столкнулся на лестничной площадке. Правда, она может и подтвердить его алиби.

— Меня там ваша соседка видела, — сказал он, разыгрывая возмущение. — Она видела, как я стоял перед вашей дверью и не мог попасть к вам в квартиру. И стоял, между прочим, без вашей девушки. Вы, наверно, сами ее куда-нибудь дели, а теперь все на меня сваливаете.

— Ах, Леша, Леша, — грустно сказал старик. — Я же предупреждал тебя, что дьявол будет искушать тебя. Ты решил взять часы и ничего не давать несчастной сироте. И бог за это тебя накажет.

— Какие часы, — разозлился Сыроежкин. — Я ничего не взял. Когда я пришел к вам, ее уже не было дома. Во всяком случае, мне никто не отвечал.

— Значит, она ушла до тебя?

— Откуда я знаю.

— Ты приходил один? — продолжал допытываться старик. Это был самый щекотливый момент во всей версии, придуманной Сыроежкиным. Соседка вполне могла рассказать и о его компаньоне. И тогда старик ему ни за что не поверит.

— Я был не один, — нехотя признался он. — Вернее, я приехал сначала один, но, когда увидел, что у вас не открывается дверь, позвонил своему другу.

Я думал, с вами что-нибудь случилось, очень беспокоился и поэтому…

— Где девушка, Леша? — перебил его старик.

— Не знаю, — крикнул Сыроежкин, — я сказал — не знаю.

— Значит, так, — подвел итог старик, — если через три часа она не вернется ко мне домой, я иду заявлять в милицию о пропаже своей племянницы. У тебя есть три часа, Сыроежкин, найди ее где хочешь. И не нужно снова искать своего друга. Он уже не сможет помочь. Я просто позвоню в милицию из своей квартиры. А мою дверь невозможно вскрыть за несколько часов даже при большом желании. Подумай над моими словами, Леша.

Он положил трубку, а Сыроежкин бросил трубку на аппарат, ругая и старика, и свою неудачливую жизнь, и исчезнувшую девушку, и своего глупого напарника. У него было всего три часа. Нужно срочно найти перекупщика и продать ему эти часы. Пусть даже по цене, не совсем отвечающей желаниям самого Сыроежкина. Медлить было нельзя. Леша хорошо понимал, что старик просто так слов на ветер не бросает. Итак, нужно найти состоятельного клиента. Очень состоятельного, который мог бы заплатить такую сумму, на которую рассчитывал Сыроежкин. И заплатить сразу, не задавая лишних вопросов.

Сыроежкин был хозяином маленького часового магазина, но даже он знал, кто мог в случае необходимости купить очень дорогую вещь, выложив без разговоров большую сумму наличными. Поэтому он, уже не сомневаясь, позвонил перекупщику Григорию Мироненко, известному специалисту именно в их области. Ему сказали, что Мироненко нет дома, но если он оставит свой телефон, то ему перезвонят через полчаса. Сыроежкин оставил свой телефон, еще не сознавая, что сделал очередной шаг к пропасти.

Через пятнадцать минут ему позвонил сам Мироненко.

— Что случилось, Сыроежкин? — недовольно спросил он. — Опять из-за какой-нибудь мелочевки звонишь. Вечно ты суетишься. И серьезных людей отвлекаешь отдела. Если тебе нужно что-нибудь, позвони своему старому знакомому Науму. Он ведь был, кажется, другом вашей семьи. А меня не беспокой по пустякам.

— Есть очень важное дело, — торопливо сказал Сыроежкин.

— Знаю я твое важное дело. Какая-нибудь дрянная вещица на сто долларов.

Когда ты станешь наконец серьезным человеком? — беззлобно проговорил Мироненко.

— И дела ты делаешь свои все как-то глупо, неаккуратно. Ты, говорят, вчера по городу бегал, деньги искал. Или решил у меня их занять?